Прошло время, я в совершенстве овладела заячьими «просказками» и могла уже сочинять их сама. Теперь у Володи появились другие герои. Начались рассказы про трех богатырей и вольное изложение былин…
— Вова, можно мы пойдем с тобой в гости к былинам, — робко спрашивала я сидящего за письменным столом брата.
— Можно, — говорил он, не отрываясь от книги. — Только лесом иди одна, без меня, а я пока почитаю.
И я шла. Я шла в переднюю, где углом на двух стенах висела большая вешалка. Остальное пространство большой передней было занято дверьми: кухонной, гостиной, столовой и входной. В углу вешалки висела длинная мамина тальма, подбитая лисьим мехом (в ней мама ездила только в театр и в баню).
Я зарывалась в ее пушистую, темную духоту и начинала пробираться дремучим лесом в гости к былинам. Солнце не проникало сюда даже днем, стволы деревьев обросли мягким мхом. Иногда мимо меня мелькали на земле опасные тени, состоящие из одних ног. Огромные, молчаливые птицы, пролетая мимо меня, хлопали крыльями, как кухонными дверями. Неподалеку, шумно, как из крана, задыхаясь, лилась вода из родника. Иногда родник затихал, и тогда с той стороны леса слышались какие-то глухие нечеловеческие, зловещие голоса. А я все шла и шла. Рыжая белка, перескакивая с дерева на дерево, стучала каблучками и указывала мне путь. А на самой высокой елке сидел одноглазый филин. Стеклянный глаз его зловеще мигал и был похож на голубоватый плафон, висящий на потолке в нашей передней. Мясорубкой скрипел притаившийся за кустами леший, и баба-яга толкла в ступе не то миндаль, не то человеческие кости. Но мне не было страшно, потому что теплый лес был заодно со мной, он хотел, чтобы я скорей пришла в гости к былинам.
И вот наконец начали редеть деревья, немного разомкнулись створки леса, и солнце стало просвечивать через ворсистую листву. Замелькали цветы на ковре в гостиной и запахли мамиными духами Кор-де-Жанетт. Еще немного, и что-то закачалось, задвигалось наверху, и сразу уже все солнце, которое было на небе и у нас в доме, обрушилось на меня. Разом запели птицы мамиными голосами, цветы с ковра поднялись во весь рост, и налетевший ветер заиграл на рояле.
Я вышла из леса на поляну и направилась к Володе. Не теряя ни минуты, мы пошли с братом в гости к былинам…
Илья Муромец сидел, задумавшись, на большом липовом пне. Солнечный свет не золотил, а серебрил его. Могучие плечи старика прикрывала старая, дырявая кольчуга, вокруг головы роем вились пчелы, но никогда никого не жалили. (В володиных сказках Илья Муромец почему-то был пасечник.)
Очень рад был нам Илья Муромец, угощал хлебом с медом, рассказывал про Владимира Красное Солнышко, про Соловья-Разбойника и предлагал отдохнуть на перинах из мха.
Тихо и хорошо было у старика Муромца. Пригревало солнце, и пчелы убаюкивающе жужжали. Клонило ко сну, но нам было некогда отдыхать, нужно нам было повидаться и с другими былинами.
Свободное копирование
