Шестого декабря, в день тезоименитства государя, великий князь был принят во дворце, как будто не было и тени никакого разговора. Это -- печальный и памятный день 6 декабря, когда столько надежд было обмануто, потому что носились слухи, что государь прочтет Думе манифест если не о конституции, то, по меньшей мере, о министерстве доверия. Он, конечно, не сделал ни того, ни другого и 7 декабря вместе с великим князем уехал в Ставку.
- - -
Когда великий князь уехал, я с новым жаром принялась за работу в госпитале. Жены офицеров, дамы, жившие в Царском Селе и даже в Петрограде, собирались вокруг меня. Наши разговоры за чаем все время вертелись вокруг текущих событий, и внутренняя политика страны являлась часто их темой. Рассказывали, что Протопоповым, страдавшим специфической болезнью, овладевали иногда приступы настоящего безумия. Будучи некогда лидером левой, он внезапно переменил свои политические взгляды, найдя более выгодным стать на сторону правительства. Он был презираем и ненавидим всеми. Его подозревали в том, что он ездил в Стокгольм для того, чтобы вести предварительные переговоры с Люциусом и германскими банкирами о сепаратном мире. А общественное мнение в данный момент, в полном согласии с их величествами, было за войну до победного конца. Так как Протопопов был обязан своим быстрым повышением Распутину, то убеждение, что этот последний был платным агентом Германии, возрастало. Это-то убеждение и привело к драме во дворце Юсупова в ночь на 16 декабря, -- драме, о которой я расскажу то, что знала о ней в то время и которую я считаю началом революции.
