27.08. Не было бы счастья, да наше аэрофлотское несчастье помогло. Вчера стояли на ночной Норильск. Только собрались запускаться, как загорелось табло «Уровень масла» ВСУ. Вызвали маслёнку: долить масла. Ответ: масла нет, ждите 4 часа. Масла-то надо всего литра три долить. Но… пересмена, неразбериха, бардак, сбой. У буржуя прибежал бы техник с канистрой, плеснул бы, и всё. У нас же куда-то пропала машина с маслом, единственная на весь аэропорт.
Высадили пассажиров, пошли выяснять. На земле русский технарь решил проблему просто: слил три литра масла из двигателя (там его хватает) и долил нам в ВСУ. Но чтобы это решить по всем законам, понадобилось ещё полчаса. Потом полтора часа досматривали пассажиров. Какой идиот только придумал этот досмотр – и уж вообще, зачем досматривать норильчан? Ну, ладно, один раз, перед вылетом, – куда ни шло. Но диверсант же не мог предусмотреть, что ВСУ как раз именно к моменту посадки пассажиров выработает масло, и загорится эта лампочка, и мы высадим пассажиров! Он же не ждёт с бомбой и автоматом за забором, чтобы передать их террористу-пассажиру. Зачем второй досмотр?
Но нет. Инструкция требует, и будут досматривать, хоть десять раз. Только кто даст гарантию, что досмотр этот эффективен на все сто процентов?
Пока шёл досмотр, прогнозы ухудшились, запасных аэродромов нет, пришлось брать запасным Красноярск с рубежом возврата, а значит, дозаправить ещё 5 тонн топлива.
Только стали запускаться, нам передали, что в Норильске туман 300. По расчёту выходило, что, взлети мы вовремя, Норильск закрылся бы аккурат у нас перед носом, и сидели бы мы в Игарке. Так что нам повезло. Пошли спать.
А сегодня в обед мы уже стоим на Москву. Норильск закрыт, мы отдали рейс резерву, и он только что улетел, а мы идём на Москву по расписанию.
Интересно спланирован у нас конец месяца: 26-го в ночь Норильск; 27-го днём Москва с разворотом, возвращаемся ночью; на следующую ночь снова Норильск; на следующую – опять Москва. Четыре ночи не спать. Но до отпуска две недели.
На днях слетали в Сочи на две ночи. Почему-то мне казалось опять, что выравниваю высоко. Букально ломал себя, прислушивался к отсчёту последних метров высоты по радиовысотомеру: два, метр, метр… ой, высоко! И тут же касание. Странное ощущение. Причина такова: кресло плохо регулируется; сидел, чуть откинувшись назад, – уже восприятие высоты другое.
Сегодня меня проверяет Кирьян: годовая проверка согласно НПП, на подтверждение пилотского свидетельства. Ну да в рейсе он нормальный человек.
В нашей газетёнке статья. О плохой освещённости, а вернее, о полной неосвещённости рабочего места штурмана на Ту-154. Мы двенадцать лет над этим бьёмся, и ничего лучше не придумали, как подсвечивать пульт НВУ вручную, лампочкой с длинным проводом, – так называемым «мышонком». А сидящая в НИИГА тётя, ответственная за исследование этой проблемы, свято убеждена, что да, «пора менять освещение красным светом на освещение белым». У нас красного сроду не было, это на Ан-24 красное, а у нас всю жизнь белый свет… но очень хреновый, а пульты навигационно-вычислительного устройства, в окошках которого мы в полёте всё время читаем оставшееся расстояние и боковое уклонение от трассы, – вообще не освещены.
В свете этого «освещения» наш брат-лётчик свято убеждён, что выгони эту тётю – да разгони вообще наш НИИ, – ничего не изменится. Там сидят тунеядцы. А мы потихоньку слепнем, но на это всем наплевать.
Свободное копирование
