Возвращаюсь в середину пятидесятых…
Итак, наша маленькая компания свой вечерний променад начинала с улицы Дзержинского, потом спускалась вниз по Бродвею имени Карла Маркса. Здесь толпа гуляющих становится все гуще – по мере приближения к улице Ленина, а затем редеет, редеет. Дальше идти – неинтересно. Мы возвращаемся назад, и начинается подъем в гору. Наш город лежит на семи холмах, и только в центре есть плоские улицы и небольшие площади.
Летнее тепло, запах распускающейся акации и множества цветов на клумбах кружит голову. Молодые голоса, заразительный смех, свет фонарей вдоль аллей посреди проспекта – все пьянит и каким-то чудом объединяет гуляющих прохожих.
У нас нет денег, чтобы посидеть в кафе, куда заходит «золотая молодежь». Но поесть пломбир из вазочек в специальном уголке гастронома мы можем.
Опасная территория для нас – парк Чкалова. Он хоть и красивый, с прудом посередине, где плавают лебеди, но пользуется дурной славой. Из-за ежедневных драк на танцплощадке. Сюда съезжаются из заводских поселков, окружающих город кольцом, учащиеся профтехучилищ – «пэтэушники». Здесь отдыхают от казарменного житья солдатики, отпущенные на вечерок и мечтающие познакомиться с молоденькими домработницами и больничными нянечками, будущими швеями и прочими деревенскими жительницами, наводнившими город в поисках работы и женского счастья.
Эта танцплощадка славится жестокими драками между рабочей молодежью и солдатами, между обычной шпаной, живущей на Комсомольской улице в дрянных довоенных домиках, объединенной в опасные стаи, и пришлыми чужаками.
Приличные девочки на танцульки в парк Чкалова не ходят. Они предпочитают танцплощадку в парке Шевченко.
Правда, и сюда по выходным дням устраивают набеги заводские парни – попугать приличных горожанок и продемонстрировать свою независимость. Их немного, но они задают погоду и портят настроение «хорошим» девочкам и мальчикам.
Обычные школьники «пэтэушников» боятся. Все знают, что в профтехучилищах учатся вчерашние двоечники и хулиганы, от которых школа постаралась избавиться.
Конечно, нам внушают на уроках истории, что рабочий класс – самый передовой, что пролетариат – гегемон, а значит – мы, остальные, как бы второсортные, обязаны их уважать. Но не получается. Заводская шпана на передовой класс мало похожв. Равняться на них никому не хотелось – даже тем, кто вырос в заводском поселке, но мечтает выбиться в люди, то есть – поступить в институт и забыть свой поселок как страшный сон.
В нашем промышленном городе при каждом заводе были такие одноэтажные поселки, покрытые копотью, словно переселившиеся из романа Горького «Мать» вместе со своими привычками и традициями. Тяжкая работа в грязных цехах и круглосуточном грохоте, пьянство в свободное время и праздники, вылазки порыбачить на Днепр летом и мелкие семейные радости, когда на свет появлялся новый потомственный рабочий, – этот набор скудных жизненных впечатлений могли порушить лишь единицы, которым повезло родиться с мозгами и характером.
Всем вроде бы советская власть давала возможность учиться, но поменять менталитет за несколько десятков лет не была способна никакая революция.
Мы меньше всего задумывались в то время об этой чужой среде и просто старались с нею не сталкиваться. И пока не выросли на окраинах огромного промышленного города микрорайоны, куда переселились частично и рабочие семьи, и пока процесс ассимиляции медленно, но все же проходил в этой новой смешанной среде, город так и делился на своих и чужих.
Свободное копирование
