Говорят, рассеянность — это сверхсосредоточение. Дирижер Натан Рахлин перед тем, как сесть в трамвай, всегда снимал галоши. Он был настолько сосредоточен, что трамвай у него ассоциировался с собственным домом. У него пол зарплаты уходило на галоши.
Натан Рахлин был рассеянным, а вот у артиста Москонцерта Александра Вернера был склероз, но какой! Я говорю Александру Вернеру:
— А что, если назвать программу «Когда зажгутся фонари?»
Проходит ровно две минуты и Александр Вернер подзывает меня и говорит:
— Борис, я сейчас подумал и, по-моему, придумал название для новой эстрадной программы — «Когда зажгутся фонари». А?.. Вот так я всегда. Когда надо, я сосредоточусь и обязательно найду изюминку. Ну, как вам нравится?
— Очень нравится, — отвечаю я.
И так всегда. Он убежден, родной маразматик, что именно он это придумал. И так много лет. И не надо пытаться его переубеждать.
Эдуард Смольный обладает гениальной памятью, но если он услышит какой-нибудь интересный рассказ, то со временем начнет рассказывать это в присутствии человека, который это рассказывал. Он рассказывает и верит, что это произошло с ним.
У меня в Союзе есть товарищ, который обладает огромным количеством достоинств: он талантлив, с большим чувством юмора, умный, щедрый и т.д. Но у него есть один недостаток. Он в обществе должен быть номер один, и если на кого-нибудь обращают больше внимания, чем на него, то он делается грустным и ужасно серьезным. Во время застолья люди хотят веселиться, и тот, кто рассказывает смешные истории, анекдоты, острит, тот и является душой застолья. Мой товарищ этого очень не любит, и всегда в таких случаях поднимает бокал и произносит такой тост (так как я слышал этот тост много раз, то воспроизвожу его слово в слово):
«Друзья мои, как-то моя мать сказала мне: «В эту ночь мне приснились крысы, я чувствую, что что-то с отцом произошло». Отец мой сидел в это время в ГУЛАГе. Мы поехали с матерью в Сибирь к отцу. С трудом добрались до его лагеря и узнали, что отец погиб. (Пауза). Так вот, я всегда вспоминаю слова своего отца, который мне говорил: «Слушай сынок, если у человека есть четыре друга, которые могут поднять его гроб, когда он умрет, и вынести его ногами вперед, то он — самый счастливый человек. У меня есть такие четыре друга, которые вынесут мой гроб ногами вперед, когда я умру». Так вот, друзья мои, давайте выпьем этот бокал за то, чтобы у нас нашлось при жизни четыре друга, которые поднимут наш гроб, когда мы умрем, и вынесут нас ногами вперед. За дружбу!»
После этого тоста веселье всегда заканчивалось, и люди продолжали пить, но уже просто, чтоб забыться. Его тост всегда срабатывал точно. На этом вечер кончался. Он добивался своей цели, ничего не скажешь, мастер по уничтожению веселья.
Эдуарду Смольному очень понравился его серьезный осмысленный тост, и он тут же взял его на вооружение. В ресторане «Арагви», когда мы праздновали его день рождения, Эдик произнес этот философский тост в присутствии его создателя:
— Дорогие друзья, — начал Смольный, — как-то моя мама позвала меня к себе в комнату и сказала:
«Эдик, мне в эту ночь приснились две огромные крысы, боюсь, что с папой что-то случилось.
Создатель этого тоста в недоумении посмотрел на меня, а я с улыбкой на него.
— Мы собрались, — повествовал дальше Эдик, — и поехали к нему в Сибирь, где он сидел. (Папа его в это время отдыхал в Крыму. Взял и одним махом сделал из своего отца политкаторжанина).
Дальше пошли четыре друга, гроб, ноги впереди, «Кто там шагает правой? Левой, левой!» и концовка:
— Друзья мои, я самый счастливый человек на свете, у меня есть четыре друга, которые поднимут мой гроб и вынесут меня ногами вперед — это Борис Сичкин, Толя Черейкин, Эдик Кеосян и Толя Григорьев. Они пойдут за моим гробом.
Дальше следовало поднять бокал и произнести тост за дружбу, но ничего у Эдика не вышло. Его жена Света рассвирепела и сказала Смольному:
— Так что, я, по-твоему, не пойду за твоим гробом?!! Оказывается, у тебя есть четыре друга, и ты счастлив, а я что, говно собачье?!
— Светочка, родная, что ты горячишься, — успокаивал ее Смольный, — я же говорил образно.
— Пошел бы ты со своими образами... Смольный, в отличие от создателя этого тоста, вечер не сорвал. Я бы сказал, что мы давно так не смеялись. В этом черном юморе было много светлого.
Свободное копирование
