|
Эту книгу я задумал очень давно. Сразу после того, как выпустил в свет мою «Возвращенную молодость». Почти десять лет я собирал материалы для этой новой книги и выжидал спокойного года, чтоб в тиши моего кабинета засесть за работу. Но этого не случилось... Ещё
|
|
|
Осенью 1934 года я познакомился с одним замечательным физиологом (А. Д. Сперанским). Когда речь зашла о моей работе, этот физиолог сказал: — Я предпочитаю ваши обычные рассказы. Но я признаю, что то, о чем вы пишете, следует писать. Изучать сознание есть дело не только ученого... Ещё
|
|
|
Когда, я вспоминаю свои молодые годы, я поражаюсь, как много было у меня горя, ненужных тревог и тоски. Самые чудесные юные годы были выкрашены черной краской. В детском возрасте я ничего подобного не испытывал. Но уже первые шаги молодого человека омрачились этой удивительной тоской... Ещё
|
|
|
Осенью 1914 года началась мировая война, и я, бросив университет, ушел в армию, чтоб на фронте с достоинством умереть за свою страну, за свою родину. Однако на войне я почти перестал испытывать тоску. Она бывала по временам. Но вскоре проходила. И я на войне впервые почувствовал себя почти счастлив Ещё
|
|
|
В 1921 году я стал писать рассказы. Моя жизнь сильно изменилась оттого, что я стал писателем. Но хандра осталась прежней. Впрочем, она все чаще стала посещать меня. Тогда я обратился к врачам.. Ещё
|
|
|
Два раза в год я стал выезжать на курорты — в Ялту, в Кисловодск, в Сочи и в другие благословенные места. В Сочи я познакомился с одним человеком, у которого тоска была значительно больше моей. Минимум два раза в год его вынимали из петли, в которую он влезал,.. Ещё
|
|
|
Тогда я обратился к книгам. Я был молодым писателем. Мне было всего двадцать семь лет. Естественно, что я обратился к моим великим товарищам — к писателям, музыкантам… Я хотел узнать, не было ли чего подобного с ними. Не было ли у них тоски вроде моей... Ещё
|
|
|
За два года я съел полтонны порошков и пилюль. Я безропотно пил всякую мерзость, от которой меня тошнило. Я позволил себя колоть, просвечивать и сажать в ванны. Однако лечение успеха не имело. И даже вскоре дошло до того, что знакомые перестали узнавать меня на улице... Ещё
|
|
|
Осенью 1926 года я заставил себя уехать в Ялту. И заставил себя пробыть там четыре недели. Десять дней я пролежал в номере гостиницы. Затем стал выходить на прогулку. Я ходил в горы. А иногда часами сидел на берегу моря, радуясь, что мне лучше, что мне почти хорош Ещё
|
|
|
Чтоб еще более укрепить мое здоровье, я решил продолжить отдых. Я взял билет на теплоход, чтобы доехать до Батума. Из Батума я хотел ехать и Москву прямым поездом. Я взял отдельную каюту. И в чудесном настроении уехал из Ялты... И вдруг в одно мгновение я почувствовал себя плохо. Это была не только Ещё
|
|
|
Итак, я решил вспомнить мою жизнь, чтоб найти причину моих несчастий. Я решил найти событие или ряд событий, которые подействовали на меня угнетающе и сделали меня несчастной пылинкой, уносимой любым дуновением ветра. Для этого я решил вспомнить только самые яркие сцены из моей жизни... Ещё
|
|
|
Двор. Я играю в футбол. Мне уже наскучило играть, но я играю, украдкой поглядывая на окно второго этажа. Мое сердце сжимается от тоски. Там живет Тата Т. Она взрослая. Ей двадцать три года. У нее старый муж. Ему сорок лет... Ещё
|
|
|
Столовая. Коричневые обои. Хрустальная солонка в виде перевернутой пирамиды. За столом сестры и мать. Я задержался в гимназии, опоздал, и они начали обедать без меня. Переглядываясь между собой, сестры тихонько смеются... Ещё
|
|
|
Петербург. Каменноостровский проспект. Памятник «Стерегущему». Два матроса у открытого кингстона. Бронзовая вода льется в трюм... Рядом со мной на скамье гимназистка Надя В. Нам обоим по шестнадцать лет. Надя говорит: — Вообще я полюбила вас напрасно... Ещё
|
|
|
Я выхожу из гимназии и встречаю реалиста Сережу К. Это белобрысый, высокий, уныльй юноша. Нервно покусывая губы, он мне говорит: — Вчера я окончательно расстался с Валькой П. И можешь себе представить — она потребовала вернуть все ее письма... Ещё
|
|
|
По лестнице поднимается Тата Т. Сегодня она удивительно хороша, в своей короткой меховой жакетке, с муфточкой в руках... — Христос воскресе!.. Мишенька… — Еще нет двенадцати, — бормочу я. Обвив мою шею руками, Тата Т. целует меня. Это не три пасхальные поцелуя. Это один поцелуй, который... Ещё
|
|
|
Мы идем в Новую деревню. Нас человек десять. Мы очень взволнованы. Наш товарищ Васька Т. бросил гимназию, ушел из дому и теперь живет самостоятельно, где-то на Черной речке. Он ушел из восьмого класса гимназии. Даже не дождался выпускных экзаменов. Значит, ему наплевать на все... Ещё
|
|
|
Я лежу на операционном столе. Подо мной новая, холодная клеенка. Впереди огромное окно. За окном яркое синее небо. Я проглотил кристалл сулемы. Этот кристалл у меня был для фотографии. Сейчас мне будут делать промывание желудка... Ещё
|
|
|
У ворот — полицейский офицер. Кроме входного билета, он требует, чтоб я предъявил студенческий матрикул. Я достаю документы. — Проходите, — говорит он. Во дворе — солдаты и городовые с ружьями. Сегодня годовщина смерти Толстого... Ещё
|
|
|
Повесился студент Мишка Ф. Оставил записку: «Никого не винить. Причина — неудачная любовь». Я немного знал Мишку. Нескладный. Взъерошенный. Небритый. Не очень умный. Студенты, впрочем, хорошо относились к нему — он был легкий, компанейский человек... Ещё
|
|
|
Свободное копирование
