|
В качестве естественного продукта нашей государственной системы образования я к пасхе 1832 г. окончил школу пантеистом.[2] Если я и не был республиканцем, то все же был тогда убежден, что республика есть самая разумная форма государственного устройства; к этому присоединялись размышления... Ещё
|
|
|
Я возвратился в Берлин не столь либерально настроенным, как до моего отъезда оттуда. Но эта реакция вновь ослабла, после того как я вошел в более непосредственное соприкосновение с государственным механизмом... Ещё
|
|
|
Ансильон посоветовал мне выдержать прежде всего экзамен на правительственного асессора,[1] а затем уже окольным путем, поработав в Таможенном союзе, искать доступа в германскую дипломатию Пруссии; призвания к европейской дипломатии он, по-видимому, не ожидал от отпрыска... Ещё
|
|
|
Мое общее впечатление от лиц и учреждений не изменилось существенным образом с моим переходом в административное ведомство.[1] Стремясь сократить окольный путь к дипломатической карьере, я избрал одно из рейнских управлений, а именно аахенское.. Ещё
|
|
|
Если бросить для сравнения беглый взгляд в сторону современности, то придется отметить: в свое время надеялись, что после введения действующей ныне системы местного самоуправления государственные учреждения будут избавлены от излишка дел и чиновников. На самом деле.. Ещё
|
|
|
Отказавшись от честолюбивой мечты о чиновничьей карьере, я охотно последовал желанию моих родителей и занялся запутанными делами управления нашими померанскими имениями... Ещё
|
|
|
У меня начался конфликт с оппозицией, когда я 17 мая 1847 г. впервые взял слово для довольно пространного выступления. Я опровергал в нем легенду, будто пруссаки пошли в 1813 г. на войну, чтобы добиться конституции, и дал выход своему естественному возмущению по поводу того, что господство иноземцев Ещё
|
|
|
Первое известие о событиях 18 и 19 марта 1848 г.[1] я получил в доме моего соседа по имению, графа фон Вартенслебена-Каров, где нашли приют бежавшие из Берлина дамы. Политическое значение событий подействовало на меня в первый момент не так сильно, как возмутивший меня факт убийства наших солдат... Ещё
|
|
|
Затем я поехал один в Потсдам и там на вокзале увидел господина фон Бодельшвинга, который до 19 марта был министром внутренних дел. Ему явно не хотелось, чтобы его видели беседующим со мной, "реакционером"; он ответил на мое приветствие словами: "Ne me parlez pas" ["He говорите со мной"]... Ещё
|
|
|
Я поехал в Берлин. Так как со времени Соединенного ландтага меня многие знали в лицо, я счел благоразумным сбрить бороду и надеть широкополую шляпу с пестрой кокардой. Надеясь получить аудиенцию, я был во фраке. На вокзале у выхода было блюдо с призывом жертвовать в пользу баррикадных борцов... Ещё
|
|
|
Вернувшись в Шенгаузен, я постарался разъяснить крестьянам, что вооруженный поход на Берлин неосуществим, но тем самым навлек на себя подозрения, что заразился в Берлине революционным головокружением. Поэтому я сделал им предложение, которое было принято... Ещё
|
|
|
В дополнение к истории мартовских событий приведу разговоры, которые я вел через несколько недель после этого с лицами, пожелавшими встретиться со мной, считая меня доверенным лицом консерваторов. Одни хотели оправдать свое поведение до и после событий 18 марта, другие -- передать свои наблюдения... Ещё
|
|
|
На краткой сессии второго Соединенного ландтага 2 апреля я говорил: "Я принадлежу к числу тех немногих, кто будет голосовать против адреса;[1] и я просил слово только для того, чтобы мотивировать это голосование и объяснить вам... Ещё
|
|
|
Следующая статья, набросок которой, сделанный моей рукой, сохранился, была написана, как показывает ее содержание, в период между вторым Соединенным ландтагом и выборами в Национальное собрание. В какой газете она была напечатана, установить не удалось... Ещё
|
|
|
В те дни, когда собирался второй Соединенный ландтаг, Георг фон Финке, от имени товарищей по партии[1] и, надо полагать, по поручению лиц более высокопоставленных, старался заручиться моим содействием для осуществления плана, согласно которому предполагалось через ландтаг побудить короля к отречению Ещё
|
|
|
В последние два десятилетия царствования Фридриха-Вильгельма III тяга к германскому единству находила свое внешнее выражение лишь в форме студенческих корпоративных стремлений, вызывавших соответствующие репрессии... Ещё
|
|
|
Мое первое посещение Сан-Суси[1] произошло при неблагоприятных обстоятельствах. В первых числах июня, за несколько дней до отставки министра-президента Лудольфа Кампгаузена, я находился в Потсдаме; ко мне в гостиницу явился лейб-егерь с уведомлением, что король желает со мной говорить... Ещё
|
|
|
Бывая в Сан-Суси, я познакомился там с людьми, пользовавшимися доверием короля также и в политических вопросах, и по временам встречался с ними в кабинете. Из них назову в особенности генералов Леопольда фон Герлаха и фон Рауха, позднее Нибура -- советника кабинета... Ещё
|
|
|
Развитие событий не дало возможности использовать Берлинское собрание для германского дела, между тем недопустимые посягательства все росли; поэтому зародилась мысль перевести собрание в другой город, чтобы избавить его депутатов от давления и запугивания, а возможно, и распустить его... Ещё
|
|
|
9 ноября рано утром ко мне явился назначенный военным министром генерал фон Строта; его направил ко мне Бранденбург, чтобы я разъяснил ему положение. Я по возможности выполнил это и спросил его: "Вы готовы?" Он ответил мне вопросом на вопрос: "Как уговорились одеться?" -- "В штатское",-- сказал я... Ещё
|
|
|
Свободное копирование
