Интервью Михаила Жванецкого
Человек в портфеле
Андрей Ванденко
Когда-то выходили из шинели Гоголя, нынче вырастают из портфеля Жванецкого . Ему даже памятник поставили. Пока не Михал Михалычу - портфелю. Ведь должно что-то в жизни оставаться неизменным! Хотя бы это изделие из кожи. Хозяин, как и прежде, щелкает замками, достает листки, исписанные от руки с двух сторон, начинает читать, и мы понимаем: это по-прежнему о нас и для нас...
- Давеча перечитывал ваше, Михал Михалыч, старое новогоднее обращение к советскому народу. Где утверждаете, что руки впереди нам мешают. Мол, руки сзади - другое дело... По-прежнему так считаете?
- Что здесь могло измениться? Все ходит по кругу, а если и по спирали, то не вверх, а вниз.
- Словом, никаких открытий чудных уходящий 2004-й вам не подарил?
- По-моему, самое главное - события в Украине. Праздник души! Я видел киевскую толпу и поразился, не почувствовав в ней запаха перегара. И мата не услышал. Там царила праздничная атмосфера, люди радовались, танцевали, пели, ликовали, и это было здорово!
- Так вы за оранжевых или за бело-голубых?
- Я против насилия. Когда заставляют занимать позицию, сразу чувствую: меня либо толкают, либо нагибают. И то и другое не люблю. Я за двойное гражданство и признание русского языка государственным в Украине, но понимаю: народ все равно могут обмануть, кто бы из кандидатов в президенты ни победил. Дикий комок коррумпированных чиновников, продажных милиционеров, судей и преступников не позволит повернуть страну, однако урок, который дала всем толпа на Крещатике, даром не пройдет.
- И для России? Когда-то вы сказали: "Я замужем за Борисом Ельциным, не трогайте его, дайте человеку спокойно работать". Позвольте узнать, в каких отношениях состоите с Владимиром Владимировичем, Михал Михалыч?
- Владимир Владимирович превратился в торговую марку, брэнд, с которым слишком многие стремятся себя ассоциировать - политики, артисты, юмористы, журналисты, кинематографисты... Кого ни возьми! Не хочется дополнять собою этот список. Поэтому могу сказать, что брак у нас не сложился. Меня не сватали, а сам я не просился. Кроме того, ребята, видимо, договорились выстраивать образ власти как сильной руки, хотя я - сторонник сильной головы. Впрочем, для меня важнее, чтобы говорили правду. Это почему-то стало главным. Я не руковожу тем, что пишу. Даю честное слово! Подчиняюсь организму: если он говорит - это ложь, значит, ложь. Сейчас все опять залезли под ковер, и оттуда даже рычания не слышно. Только слюна течет... У меня в душе нет хамства, не люблю персонально обижать человека, не зная твердо, кто он такой. Вижу застенчивую улыбку нашего президента и думаю: это у Владимира Владимировича профессиональное или природное?
- К какой из версий склоняетесь?
- Повторяю, не могу говорить о человеке, которого не знаю, но мне не кажется, будто так уж много зависит от президента. Думаю, на нем специально фокусируют внимание, что-то нам внушают. Если мы все же встретимся, спрошу: "Владимир Владимирович, вот вы говорите об экономическом росте... Я в этом плохо понимаю, в людях разбираюсь лучше. Разве за последнее время стало меньше взяток, смертей, голодовок, протестов?" Власть работает по принципу "делай, что говоришь, но не говори, что делаешь..." И ложь! А врать нельзя. Молчать тоже... Вот такая у меня свобода. С удовольствием перестаю о политике.
- Вы первым начали, Михал Михалыч, упомянув не свое семидесятилетие, которое отшумело весной, а ридну Украину...
- Зачем спотыкаться о собственные юбилеи? Я живу в атмосфере вечного праздника, постоянно всех с чем-то поздравляя. Не хотел, чтобы со мной так было, поэтому 6 марта отметил очередной день рождения. Собралась хорошая компания, люди помогли снять зал в ресторане. Портовики. Они всегда рядом. Оказалось, что моя специальность - выгрузка и погрузка - постоянно востребована. Разоряется страна - груз завозится, богатеет страна - груз вывозится. Все, с кем учился в институте, стали богатыми людьми. Один - в Одессе, другой - в Риге, третий - в Таллине, четвертый - в Петербурге... Помните мой "Мерседес"? Ну тот, что угнали?
- Его разве не нашли?
- Может, даже вернули. Но не мне... Так вот. Машину, из-за которой меня дружно невзлюбил весь советский народ, я купил на деньги, вырученные от продажи акций порта Восточный. Мне их подарили на 60-летие. Тогда акции стоили копейки, а потом вдруг стали расти в цене. Вот такая у меня коренная профессия.
- Но вы же ей изменили. С бывшим папиным портфелем.
- Да, я зарабатываю другим ремеслом. В Одессе построил дом, где каждый кирпичик - чей-то аплодисмент. Строил, правда, долго, брал кредит, потом возвращал... Кстати, сотка земли в Аркадии стоит уже сорок тысяч долларов. Как в Москве на Рублевке! Теперь по-настоящему оценил, как дорога родная земля!
- Вы латифундист, Михал Михалыч?
- Я вижу море! Лично! И пароходы, плывущие лично для меня. Я же не смотрю на то, что внизу, где пляж и толпы отдыхающих. Страшный наряд для советского человека - шорты. В них ходят в ресторан, на танцы, в гости. Из-под шорт нашего мужчины торчат кривые, волосатые и пыльные ноги. Верх бывает вполне цивилизованным, но низ... Несмотря на шорты, Одесса очень меняется. В лучшую сторону. Чистые окна, красивые витрины, бутики, кафе, накрытые столики... Главное - не поднимать взгляд, не смотреть на вторые этажи, где все грязно и облезло. Капитализм разместился на уровне глаз. И в России, и в Украине. В этом мы едины.
- А почему, кстати, фильм о вашем любимом городе вел на Первом канале имеющий малое к нему отношение Леонид Якубович?
- Не смотрел. Не знаю... Одесса расползлась. Двести тысяч наших эмигрировало! Люди рассеялись по миру, а я езжу за ними следом. Куда они, туда и я. Как дуст в места скопления тараканов... Однажды после концерта в Сиднее меня позвали в гости: "Посмотрите на австралийский пентхаус, вам будет интересно". Мы поднялись на небоскреб, вышли на крышу. И что я там увидел? Одесскую дачу! Грядки с помидорами, огурцами и арбузами, две садовые скамейки с гнутыми чугунными полозьями, обеденный стол и лампу под абажуром... Люди перевезли свою жизнь!
- Неужели прихватили с собой даже ваших любимых раков с Привоза?
- Они не водятся в Австралии. Вернее, их там не едят из-за каменного панциря, который не разобьешь молотком... Каким же маленьким оказался мир! Впрочем, у меня никогда не возникало желания свалить из страны. Странно! Думаешь об этом постоянно, а желания нет... Уехать вместе с залом Чайковского, где выступаю? Или я бы кричал моим зрителям: "Идите ко мне!" Или они бы кричали: "Давай к нам"... Когда влюбился в одну красавицу, как я уговаривал ее остаться, как она уговаривала меня уехать! Но нет. Здесь я работаю языком, то есть головой. Там руками...
- Однако в 87-м году вы все же эмигрировали в Москву.
- Не эмигрировал. Я окончил Одессу, окончил Ленинград и поступил в Москву в Высшую ордена Боевого Красного Знамени и ордена "Знак Почета" Военно-Политическую Академию Бронетанковых провинциалов. Я сейчас на пятом курсе.
- Вам здесь комфортно, Михал Михалыч?
- Этот город мало пригоден для жизни. Да, красиво, да, богато и ярко, но вечные дорожные пробки, стрессы... К сожалению, я тоже стал мрачным, озабоченным, быстро, словно под обстрелом, пересекаю открытое пространство. Здесь люди почти не ходят в гости и не гуляют по улицам. Мы живем короткими перебежками - от дома до машины, от работы до метро, от магазина до поликлиники. Москва стала городом одного дела: вы выезжаете рано утром, днем получаете справку, поздно вечером возвращаетесь домой. Сидишь в машине, как в одиночной камере. А вокруг блатные с мигалками... Уж на что я боролся за капитализм, но терпеть такое, в пробке, невыносимо. Хотя мигалки - это как раз махровый социализм... Самое же неприятное: в Москве невозможно рассчитать время, тратишь его бездарно.
- Посему лучше не высовываться из дома?
- Или пересаживаться на метро. Сегодня в вагоне очень красивая девочка тайно показала мне пальчик из мехового рукавчика. Это был большой пальчик. За моей спиной заспорили два студента с рюкзаками: "Это мне". - "Нет, мне!" Тогда я сказал: "Нет, ребята, это мне". И девочка зааплодировала.
- Согласен, уже ради этого стоит иногда спускаться в метро... И все же: если Москва мало пригодна для жизни, если тут неуютно, зачем держитесь за нее?
- А в море разве всегда уютно? Моряк - в море. Я в Москве. Счастье в контрасте! Потому мы и любим женщин...
- Про слабый пол в следующий раз, ладно? А сейчас - про Новый год. Для артистов и юмористов крупный праздник что для селянина страда: день отпахал, месяц гуляешь...
- Нет, в Новый год стараюсь не выступать. Часто это сборные концерты, а я там не успеваю. Рядом певцы, которые берут зал с первой ноты, а мне нужно время. Обычно на выступление дают минут десять, публика начинает врубаться через пять, а уже пора уходить. Зачем толкаться и суетиться? Куда спешить? В начало?
- Не обидитесь, если процитирую другого писателя? Эдвард Радзинский когда-то написал: "Во вторник - двадцать, в пятницу - пятьдесят". Мол, вся жизнь как одна неделя.
- Присоединяюсь! Поэтому ничего не остается, как, провозгласив что-нибудь заздравное и хряпнув большую рюмку водки, тихо присесть в уголке и спросить кого-то: "А вы как сюда попали? Я пригласил?.. Извините..."
- Правильно понял, что крепкие напитки уважаете, Михал Михалыч?
- Включая чистый спирт. Однажды после концерта на крейсере капитан завел к себе в каюту: "Разведенный?" Я честно ответил: "Женат". "Я про спирт", - сказал он... А физики пили спирт с жидким азотом.
- Не смертельно?
- Потрясающая вещь! Азот мгновенно испаряется. Получается глицерин без вкуса и крепости... Но через минуту... Так о чем это я? В этот раз на Новый год еду в Одессу. Надеюсь, ничто не помешает. Мне уже звонила подруга жены, спрашивала: "Как же мы соберемся за одним столом, если голосовали по-разному?" Что ответить? Мы всегда думали по-разному. И вдруг это стало открытым. Ушла ложь - впервые... Рассчитываю, человек пятьдесят ко мне придут. Единственное условие - каждый приносит с собой еду. Выпивка за счет хозяина. Очень интересно смотреть, когда все обнажается и ставится на стол. Такие разные блюда обнаруживаются! Помню, наша подруга Галя купила огромного индюка и всю дорогу рассуждала, где его лучше зажарить. Таксист не выдержал: "Мадам, в крематории не пробовали?"
- Дедом Морозом вам бывать приходилось, Михал Михалыч?
- Сыну Мите девять лет, но мы с ним как-то благополучно обошли этот период.
- И в детстве не верили в чудо?
- Мне было семь лет, когда началась война. Какие тут сказки? Я быстро и круто повзрослел. Помню, как немецкие самолеты бомбили наш эшелон. Поезд остановился в поле, все бросились врассыпную. Мама прикрывала меня от пуль и осколков лопухами, травой присыпала... В 44-м с фронта вернулся отец. Моей первой игрушкой долго был пистолет "Парабеллум", привезенный дядей Борей...
- Да, у каждого времени своя система координат.
- Когда-то страстно мечтал об автомобиле. Просто бредил! Стал работать в театре у Райкина и году в 71-м купил. "Жигуль". После того как угнали "Мерседес", к машинам охладел. У жены, правда, есть джип "Лэндкрузер". Но у меня материальных желаний не осталось. Плохо? Наверное. Для себя хочу успеха. И все.
- Подарите новогодний тост на посошок, Михал Михалыч?
- Не тост, а жизненное наблюдение: "Люди! В жизни нет того, чего мы хотим, есть лишь то, к чему мы можем приспособиться".
Источник: http://www.politnauka.org/humour/zhv/chelovek.php
