Н.БОЛТЯНСКАЯ: Здравствуйте, Михаил Михайлович!
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Здравствуйте! Я давно уже нигде не выступал. Вот появление в Москве, и мне очень приятно, что меня пригласили на радиостанцию «Эхо Москвы». Это, в общем-то, любимая радиостанция из наших. Из тех я люблю «Свободу», из наших «Эхо Москвы». Важно, что она текстовая, здесь можно говорить, не обязательно слушать пение бесконечное.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Здесь нужно говорить, с одной стороны, а с другой стороны, страшно очень начинать разговор с Вами, потому что у меня складывается такое впечатление, что мы настолько надоели в своей любви к Вам постоянной
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Да нет, я же этого не знаю. Если вы любите. В семье вы пробовали обойтись без этого слова «я люблю тебя»? Невозможно обойтись. Так надо все-таки говорить.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Абсолютно. А зачем?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Без этого просто невозможно. Я имел отношения с женщинами, как Вы догадываетесь. Если им этого не говорить долго, они дичают и начинают потихоньку отлынивать, вначале от обязанностей, потом от тебя самого, потом от дома. Нет-нет, этим словом можно удерживать человека в семье и на Родине.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Когда мы с Вами беседовали перед тем как войти в студию, Вы процитировали Беллу Ахатовну насчет непреднамеренного юмора.
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Да, сейчас опять процитирую. Недавно была тусовочка, посвященная триумфу Беллы Ахатовны. Ее надо уметь слушать. Она сказала: «Миша, что мне в тебе нравится это непреднамеренный юмор». Это слово «непреднамеренный» я забыл, оно в нашей жизни уже не употребляется никогда. Белла вообще велика тем (она вообще великий человек и великий поэт), что помнит эти слова, которые не употребляются. Мы же обходимся в основном — ну, то, что я говорю, молодые люди: «тусовка», «кайф» десятью словами в этой жизни.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Почему? Вы сказали главные слова в нескольких строчках своего выступления здесь.
М.ЖВАНЕЦКИЙ: И вот когда Белла сказала такое слово, что ей это нравится, я тоже понял, что да, наверное, я обладаю таким юмором. Он у меня не всегда получается. Это именно тогда, когда есть какое-то настроение, есть расслабленность, есть ощущение того, что тебя любят. И вот когда тебя любят, ты приходишь туда, где тебя любят, ты сразу распускаешь хвост, ты становишься остроумным. А потом пускаешься на завоевание либо аудитории, либо какого-то конкретного лица и уходишь кровожадный, в крови завоеванного тобой лица, не заботясь больше о его судьбе. Он тобой завоеван, и ты покидаешь это поле, и дальше уже он сам отвечает за себя, а ты пошел дальше, завоевывать других. Жуткая, конечно, судьба и профессия страшная завоевывать людей.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Наша аудитория Вас внимательно слушает, имейте в виду, пожалуйста, и их кровь стекает по Вашим рукам.
М.ПЕШКОВА: В «великом и могучем» есть замечательное словосочетание «авторский вечер». Нашу любовь к Вам мы можем выразить, придя на Ваш вечер, и мы безумно всегда ждем Ваше выступление в Москве. Когда в ближайшее время мы сможем Вас увидеть на сцене, не по телевизору?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Чтобы снять все кривотолки, «Весь Жванецкий» прошел по НТВ, но это совершенно другой репертуар и другой Жванецкий, не вошедший в «Весь». Этот, значит, «Весь Жванецкий» — а это совершенно другой Жванецкий — будет 16 января в зале Чайковского в 19:00, в воскресенье. Так что если кто-то хочет увидеть меня и услышать я не говорю о том, что будет все новое, нет, это будет лучшее, — но кто-то хочет посмеяться, и очиститься, и немножко почувствовать себя лучше, и над чем-то задуматься, и в то же время почувствовать облегчение, я за это ручаюсь. Опыт показал, что я этого как-то добиваюсь.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы произнесли: «Не вошедшее в то, что показали на НТВ». Можно говорить о том, что на концерте в зале Чайковского будет апокрифический Жванецкий?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Да. Это совершенно будет. Я думаю, многие не слышали того, что я буду читать. В общем, думаю, что стоит прийти, потому что сейчас я выступаю редко. Так мне кажется.
М.ПЕШКОВА: А чем вызвано то, что Вы выступаете так редко в столице? Мы Вам не нравимся?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Вызвано тем, что это столица, что здесь перекормлены, как мне кажется. Я не из тех, кто сражается с конкурентами. Я скорее, поссорившись (я не говорю сейчас об этой ситуации, я ни с кем не ссорился), но, поссорившись, я перестаю общаться. Я не выясняю отношений. Я считаю, что выяснение отношений это потеря времени, ничего не дает. Опять ссылаясь на наши внутренние семейные отношения, выяснить отношения это последнее дело, и, не выяснив, уйдешь. Поэтому, если что-то мне неприятно где-то, я покидаю поле боя непобежденным. Ушел непобежденным, не дожидаясь. Поэтому я не конкурирую с теми юмористами и сатириками, которых, действительно, сейчас великое множество, которые заполняют Сатирик, который не протестует против работодателя, какой же он сатирик? Протестуют все против президента. А я думаю: а ты скажи несколько слов о том, кто тебе дает работу. Если ты скажешь об этом, то тут ты и сатирик, либо ты не свободен. Но, тем не менее, я сейчас в Москве. Я еще Вы, главное, не давайте мне много говорить.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну сейчас! А зачем же Вы пришли?!
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Перебивайте меня. Новый год я встретил в Одессе, сейчас приехал после Нового года на эту процедуру «Триумфа» и с удовольствием покажу то, что я привез я имею в виду себя московской публике в зале Чайковского.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вопрос на пейджер: «Нателла, Вы сейчас сидите рядом с Михаилом Михайловичем. Как он сейчас выглядит?». «Замечательно!» — отвечаю на вопрос.
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Да. Здесь, к сожалению, нет зеркала, но я верю Нателле. Я смотрю ей в глаза и вижу свое крошечное отражение, а в душе, видимо, еще большее отражение.
М.ПЕШКОВА: До Одессы Вы где-то были на гастролях? Как складывалась Ваша жизнь до празднования Нового года?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Я был в Америке. Там где-то около месяца мы разъезжали по маленьким городам. Прекрасный прием, прекрасная публика. Я, в конце концов, уже читаю нечто не сатирическое, а доступное всем. Видимо, больше философии, больше юмора, меньше конкретных фамилий типа Чубайс или другие фамилии, которые незаслуженно подвергаются почему-то наскокам сатириков. Я без фамилий, и это, показала практика, еще лучше.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: В книге о первых израильских гастролях большой группы российских артистов была такая ситуация, когда выступает Шелест, бывший начальник КГБ, и один из Ваших коллег, стоя за кулисами, слышит его фразу: «Товарищи евр». Он не может произнести слово «евреи», он говорит: «Не могу выступать, очень сильный конкурент». Сегодня все задают друг другу вопрос: «Как Вы услышали главную новость 31 декабря?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Я услышал ее в Одессе. Я был у телевизора, мне позвонил мой друг Сташкевич, и я включил телевизор. Конечно, это было потрясающе. Вообще, в принципе, я всегда к Борису Николаевичу относился хорошо. Я всегда говорил: «Три человека одной породы: Виктор Ильченко, мой друг, Олег Николаевич Ефремов и Борис Николаевич Ельцин. Они похожи. Три человека, несущие в себе широту, немелочность русской натуры. Я получил подтверждение этому же, когда он уходил. Конечно же, какой-то расчет, т.е. совершенно ясный в этом расчет есть неважно. Важно, что это было потрясающе. Но для меня загадка наш будущий президент. Это загадка для всех. Вот это будет интересно. Как бы снова не пришлось включить сатиру. Я ведь не виноват, что у меня не появляется сатирических произведений. Это от меня не зависит, это, как открываешь кран: что оттуда потечет, ты не знаешь. Если меня обижают, у меня появляются независимо от меня эти произведения, которые были при советской власти. Они независимо Что бы я ни писал, там сквозила ненависть. Поэтому, если начнут удивляться, я с таким же удивлением их прочту, как прочтут другие. Поэтому я с опаской жду нового президента.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Т.е., как и многие представители постсоветской интеллигенции, несколько ежитесь: а не закрутят ли гайки?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Да. Даже не в гайках дело. Может быть, гайки не будут закручены, может быть, будет глухая стена, может быть, не будет информации никакой, может быть, мы не будем знать, что там происходит. От этого нам будет страшновато. Как эпидемия гриппа в Англии: она то через неделю, то через две, а может, она уже здесь. Когда мы не знаем Все-таки при Ельцине мы всё знали. Мы будем о нем еще хорошо вспоминать, и именно эту атмосферу того, что мы знали больше, чем нам нужно. Мы чересчур всё знали. Сейчас мы знать не будем, как мне кажется. Оттого что мы не будем знать, у нас будет тревога в душе. Будут вымыслы, домыслы, все наши прославленные журналисты начнут фантазировать и нагнетать, а опровержений не будет.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Как не будет? А Вы на что?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Вот разве я. Но если я буду не информирован, тоже только на уровне интуиции, что-то, может быть, ближе к божественному, но дальше от дьявольского.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Говорят, что талантливые люди талантливы во всем. С Вашей точки зрения, в чем Вы не талантливы?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: В бизнесе ни черта. Могу зарабатывать только своим честным словом, либо смешным словом. Но в бизнесе ничего у меня не получается. Ну не получается. Хотелось я уже говорил лежать, чтобы капало где-то Все мои попытки заработанное поместить в наши любимые отечественные банки, все три раза взрывались на глазах у всей публики. Так ничего и не вернулось и не возвратилось. Просто лежал лицом к стене, какое-то время отходил и снова начинал работать. Вот единственное, что во мне снова начинал работать. А в то же время вижу, как люди Вот вижу, понял: это мне не удается. Значит, талантливый человек талантлив не во всем. Либо там не нужен талант, в бизнесе. Нет, я все-таки талантлив, я не могу сказать, что я не талантлив. Я когда выезжаю в какой-то город, где-то в глубинке читаешь, никто не смеется, и думаешь: «Какой бездарный! Какой бездарный! Ну я же, ну публика-то здесь при чем?». Приезжаю куда-то в Москву, в Одессу и опять: «Талантлив, талантлив». Так что у меня постоянно такие колебания. Так что прежде все-таки талантлив. А в бизнесе — бездарен.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: На этой неделе слушатели «Эхо Москвы» обсуждают такой вопрос, как праздники 21 века. Каким бы Вы хотели видеть главный праздник 21 века в России: День Конституции, 7 ноября?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Даже не знаю. Скорее всего, конечно, День поворота к лучшему. Что-то из горбачевской эпохи. Еще не знаю, я не готов к этому, да и не думаю, что кто-то так быстро вычислит. Поворот к лучшему начался, когда мы убедились в эпоху Горбачева. Пока мы тут сидели, я хотел формулировочку такую сказать о президентских выборах (сейчас скажу, и мы перестанем об этом говорить): «Все, что говорил нам будущий президент, не подтвердилось. Все, что говорили мы о нем, сбылось».
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Нам легче, чем Вам, потому что мы-то по цитате из Юлия Кима «поедем со Жванецким отбывать, чего дадут», а вот у Вас с выбором компании будут большие проблемы, похоже, да?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Да, сейчас да.
М.ПЕШКОВА: Кстати, о компании. Мне бы очень хотелось знать, кто Ваш директор, с кем Вы работаете, кто Вас поддерживает, помогает?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Очень толковый вопрос. Мы работаем вдвоем. Весь мой оркестр, весь мой аккомпанемент, весь советчик это всё Олег Сташкевич. Мы оба приехали из Одессы, мы переехали. Он младше меня, к сожалению большому. Где-то у него в запасе еще есть после меня лет 15. Во всяком случае, это единственный мой советчик. Мы часто друг другом недовольны, но, во всяком случае, других нет. Друзья либо кто-то остался в Одессе, кто-то эмигрировал. Как всегда, много из Одессы народу эмигрировало, потому что никто им не сказал: «Останьтесь», и они уехали. Поэтому сейчас, чтобы поговорить с кем-то, приходится лететь самолетом. Самолетом лететь, чтобы поговорить.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вопрос по Интернету: «Хочется Вас не только видеть и слышать, но и читать. Будет ли когда-нибудь большая книга Жванецкого?».
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Работаю. Книга уже собрана. Большая, получается около тысячи страниц на компьютере. На самом деле, еще тысяча забракована. Я сейчас, ей-богу, в таком только хочу советоваться с будущими читателями: включать ли туда то, что я забраковал, или не включать? Потому что в том, что я забраковал, много детского, но что-то непосредственное есть, и ясно видны изменения в этом. Это все — из того, что не опубликовано еще нигде, вот какие две тысячи страниц. Это те, которые никуда еще не вошли. Я не умею редактировать сам себя, значит либо слишком будет строго, либо слишком щедро. Вот над этим сижу. Книга собрана, книга уже готова. Значит, где-то апрель-май прошу следить за прилавками, или за торговлей, или за тем, что я свистну. Должна появиться.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Свистните. Вы-то как редактируете? Мы, читая, делаем поправку на Вашу интонацию. Понятно, что мы ее слышим. А Вы как это делаете?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Не знаю. Никак. Не умею. Я не сижу с пером в руках. Там это главное, что, возможно, я умею паузы там есть, которые напечатать ничем невозможно, никакими многоточиями. Я думаю, они только слышатся в голосе, и дай Бог их показать на бумаге.
М.ПЕШКОВА: Как Ваш журнал поживает — «Магазин»?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: А хорошо!
М.ПЕШКОВА: А как?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Число подписчиков увеличилось на одну треть. Журнал очень хороший, должен сказать. Это не моя заслуга, а Игоря Иртеньева. Очень хороший журнал, он прекрасно читается. Шостаков Евгений там печатается, которого я считаю сейчас одним из лучших, много Иртеньева самого, какие-то врачи очень остроумно пишут о разновидностях женщин (врачи вообще это знают лучше других). Я сам читаю этот журнал с большим удовольствием, так что, кто хочет получить удовольствие, приобретайте. Не знаю, где его найти, но можно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Сообщение на пейджер: «Михаил Михайлович, пожалуйста, ничего не выбраковывайте».
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Хорошо. Серьезно, я это слушаю с удовольствием. Я так и буду делать. Выбракуйте сами. Я, наверное, напечатаю все.
М.ПЕШКОВА: Хотела спросить о дисках Жванецкого. Выходят ли они?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Вообще, идеально было бы сделать подарочный набор: книжка — и там пластиночки, СD-диски, чтобы интонация. Нет, пока ничего не выходит. Пока вышли только видеокассеты «Весь Жванецкий». Мы выпустили 8 кассет, там 16 серий.
М.ПЕШКОВА: После того как завершится «Триумф», его фестиваль «Рождественская карусель», в рамках которого и состоится 16-го Ваш концерт, что Вы будете делать дальше? Куда Вы поедете?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: 16-го в зале Чайковского. В 19 часов.
М.ПЕШКОВА: Да. Что Вы будете делать дальше? И во-вторых, наверное, длиннющая очередь предложений. Вы это всё отбираете?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Пока ничего не принимаю, никаких предложений. Это я говорю не для того, чтобы предложений больше не было. Вы присылайте, пожалуйста, предложения и приглашения, а я буду работать над книгой в течение февраля. Все это включу обратно, и пусть будет две тысячи страниц, и разбирайтесь сами, в конце концов. Действительно, должны же наши читатели разобраться сами!
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я дождалась критического сообщения в Ваш адрес. Ужасно любопытно: «Что-то очень подозрительно, слишком подозрительно себя самого Жванецкий хвалит. Савелий».
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Да, это подозрительно, но мне надоело все остальное. Надоело себя ругать, надоело других ругать. Я уже понял, что я знаю свой характер и себя знаю. Надоело мне. Поверьте мне, то, что я выедаю у себя внутри это совсем другое, а то, что я сейчас говорю — немножко иронично. Поэтому я надеюсь, что и он это иронически написал. Скорее, это ирония, но ее надо уметь понимать. Кто не понимает ну, что делать.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Помните, был старый анекдот про указ Президиума Верховного Совета о премировании Николая II за создание революционной ситуации в России? У меня такое ощущение, что многие Ваши поклонники хотели бы премировать создателей того «абсурдистана», в котором мы с Вами долгое время жили, за то, что мы имеем удовольствие видеть Вас. А не грустно?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Я не совсем понял вопрос. У нас мало времени, и я попытаюсь ответить, даже не поняв. Нельзя хвалить советскую власть за то, что она так хорошо отбирала, за то, что в то время был Окуджава и в то время был Юрий Визбор. Но все-таки, конечно, в тюрьме пишется лучше, но не дай бог нам там всем оказаться. Варлам Шаламов прекрасно писал: «Этот опыт вреден для человека. Не нужно его использовать для написания хороших художественных произведений». Пусть будет опыт такой, как сейчас, с дурными молодежными голосами, с дурацким юмором придурковатым, от которого я просто седею и сатанею, так как сами актеры уже шутят, уже никто им не пишет, и они говорят сами, и ведущие телевизионные, и все подряд «расчески», когда принимается масса всяких людей И все-таки пусть это будет, иначе это пахнет запретом. Пусть это будет, оно само образуется, наверное, как плодовое дерево вырастает из того, что рядом находится.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Т.е. жанр этот на благополучной ниве не растет, да?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Да, не растет. Жанр совсем не умер. Смешно слушать и думать о том, что жанр Какой жанр? Разве юмор умер? Разве умрет когда-нибудь остроумное слово, разве умрет жажда услышать что-то? И дело не в том, рождает это смех или нет. Попытки родить смех это называется «преднамеренный юмор», попытки размышлять называются «непреднамеренный юмор».
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Белла Ахмадулина. Сообщение на пейджер: «Если бы Вы были президентом, с удовольствием бы за Вас проголосовала. Тамара». Еще пишет Марина, фраза замечательная: «Ах, Михаил Михайлович!» и всё.
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Президентом не могу быть. Там, кажется, надо лгать, причем, кажется, нужно сохранять при этом правдивое выражение лица. Не могу.
М.ПЕШКОВА: Почему именно зал Чайковского Вы выбираете своей сценической площадкой? Разве в Москве мало других залов?
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Во-первых, это все-таки премия «Триумф», она там привыкла, во-вторых, это зал, идеально подходящий для того, чтобы стоять перед аудиторией. Видимо, Мейерхольд знал, когда этот делал проект: аудитория располагается вокруг, как вокруг всякого, кто что-то говорит. «Театр Эстрады», по-моему, сейчас нас не очень приглашает. Хотя я имею приглашение, но там какая-то конфликтная ситуация несколько возникает. Геннадий Викторович, действительно, пытается определить, для чего Он говорит: «Я же для чего-то здесь», поэтому мы все думаем: «Для чего-то он здесь. Для чего-то там, для чего-то здесь». Поэтому у артистов какие-то претензии накопились к Геннадию Викторовичу. Но интриговать мы не будем. Я буду выступать и в «Театре Эстрады» тоже. Но зал Чайковского мне нравится по тому, как я вижу каждого. Зритель уходит вверх. Не я стою выше, над ними, а зритель уходит вверх. От этого мне нужно поднимать лицо.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Зал Чайковского
М.ЖВАНЕЦКИЙ: Зал Чайковского, 16 января, 19:00, в воскресенье.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Не объятый Жванецкий, апокрифический Жванецкий.
В прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» был Михаил Жванецкий, писатель-сатирик.
Источник: https://echo.msk.ru/programs/beseda/10833/
