Одна из богатых прихожанок предоставила в распоряжение прихода участок на берегу озера с постройками в 100 километрах от Стокгольма, в которых настоятель устроил летний пансион. В нем прихожане могут получать комнаты и стол по умеренной цене, но при некоторой самодеятельности: они должны сами убирать свои комнаты и если нужно их отапливать, носить из колодца воду и помогать заведующей по кухне.
Таким образом, со времени революции и до нашего переезда в Швецию жизнь русской колонии сосредотачивалась вокруг церкви. В ее пользу, по инициативе Приходского Совета и четы Броссэ, ежегодно устраивался вечер в самом нарядном отеле города, в предназначенном для таких празднеств «Зеркальном зале». Сперва ставилась музыкально-вокальная программа, а затем следовал ужин с лотереей и танцами. На этих вечерах появлялась иногда сама королева, очень благосклонно относившаяся к русским эмигрантам.
Но каких-нибудь благотворительных или политических русских организаций не существовало, как и не было любительской драматической труппы. Таковая появилась с прибытием членов гельсингфорских драматических кружков, как-то упоминаемого во второй части этих воспоминаний Щепанскoго, А. Л. Ваумгартена, О. В. Потоцкой и др. Они составили ядро драматической труппы и привлекли имевшиеся в Стокгольме таланты, как-то б. моряка Романа, исключительно одаренного артиста, молоденькую Елизавету Герсдорф, приехавшую с семьей из Германии и ставшую затем артисткой на первых ролях шведских театров и др.
Ввиду немногочисленности русской колонии, спектакли можно было ставить лишь раз в год, но зато зала была всегда переполнена и спектакли шли с громадным успехом.
Из-за немногочисленности колонии нельзя было открыть русского клуба, которого очень не хватало после Гельсингфорса. Материальное положение беженцев, которым перед этой вторичной эмиграцией удалось наладить жизнь в Финляндии, тоже было не из блестящих. Правда шведские власти шли навстречу пожилым эмигрантам, беря их на так называемые архивные работы, т.е. давая им работу более или менее по специальности, иногда высококвалифицированной, при разных учреждениях, но оплачивая минимально их труд, так что их заработок равнялся прожиточному минимуму. Но эмигранты младше 55 лет должны были сами приискивать себе заработок и большинству пришлось взяться за физическую работу, в первую очередь за мытье посуды и чистку картофеля в больших ресторанах.
Свободное копирование
