Наверное с января постоянно мучает меня ощущение какой-то внутренней нечистоплотности, халтуры, недостойной жадной спешки, временности и незначительности всего, что я делаю. Написанный за неделю «Магеллан» (Речь идёт о киносценарии фильма «Мы идём за солнцем» о кругосветном путешествии Фернандо Магеллана. Опубликован в альманахе «Киносценарии» за 1984 год.) сначала даже показался мне вроде бы «ничего», т.е. относительно приличным. Точнее, меня утешал не сам «Магеллан», а сравнение его с тем океаном кинематографического и ТВ-дерьма, который расстилался вокруг. А сценарий мой не то чтобы был хорош, но «не хуже». И вот теперь в Отепя, едва приступив к «Юности Королева» (день начала этой работы я отодвигал, насколько хватило сил отодвигать), снова почувствовал, что делать этого не хочу, что снова получится ремесленничество в самом низком, отвратительном значении этого слова, что грех мой не только не уменьшается, но увеличивается, и конца падению этому не видно.
Мне надо было бы сейчас украсть 3 тысячи, вернуть киношникам аванс, изорвать их договоры и уйти из редакции, потому что работа эта уже ничего мне не даёт, а лишь тяготит сознанием неких расплывчатых обязательств перед «КП». Надо поломать весь строй сегодняшней жизни.
Но я-то знаю, что вместо всего этого появится уродец-сценарий, доделки и переделки «Магеллана», утомительные командировки в Нечерноземье и эти «путевые очерки», в каждом из которых есть едва ли три строчки, написанные от души. И такая тоска от всего этого, такая злость на себя! Злость на безволие своё, ибо только оно порождает это гнетущее ощущение несвободы. Никто в этом, кроме меня, не виноват. Я же обижаю окружающих меня любимых людей, говорю им гадости, и от этого ещё тяжелее на душе. Лечит меня только мокрый эстонский лес, который и рассказывает мне, что всё идёт сообразно той мере счастья и таланта, которую превысить человек не в силах. Я оглядываю деревья и думаю о том, что настанет день, когда ты просто рассеешься в этом мире, превратишься в траву и мох и кто-то другой приникнет к тебе, ища покоя и исцеления.
12.8.1978
(Мне кажется, что эта давно забытая запись рассказывает не столько о естественном и периодически повторяющемся творческом кризисе, сколько является отражением ещё неосознанного до конца кризиса душевного, порождённого семейной неустроенностью).
Свободное копирование
