«Солдаты и матросы, вы часть народа, но вас ведут против народа».
(Из воззвания Петербургской военной организации РСДРП. 1905 год.)
С некоторых пор на лестницах казарм солдаты стали находить прокламации. Они появлялись также и в помещениях, где преображенцы несли караульную службу. Обычно их находили рано утром или поздно вечером. Многие гвардейцы не умели читать и, повертев бумажки в руках, сдавали унтер-офицерам. От тех они попадали к фельдфебелю и командиру роты.
Наш фельдфебель Иван Васильевич Афанасьев не принадлежал к числу служак. Я с ним был в хороших отношениях. Иногда по вечерам в тиши канцелярии мы делились новостями из дому, размышляли о происходящем в столице и во всей России.
Нас волновали многие вопросы: выборы в Государственную Думу, Манифест 17 октября, положение крестьян, ход русско-японской войны.
Иван Васильевич сын крестьянина. Он всем сердцем сочувствовал революции.
Службу Афанасьев нес исправно. Благодаря его стараниям, в роте у нас всегда поддерживался образцовый порядок. Капитан Мансуров был доволен им. Я тоже выполнял свои обязанности аккуратно. Оба мы не вызывали подозрений у офицеров и поэтому могли, когда надо, посекретничать или куда отлучиться.
Однажды вечером, зайдя ко мне в канцелярию, Афанасьев разгладил на столе небольшой, мелко исписанный листок.
— Рядовые нашли и отдали мне, — сказал Иван Васильевич.
Мы стали читать:
«Солдаты и матросы, вы часть народа. Все ваши требования тоже и наши, но вас ведут против нас, и вы в крови народной утопите свою свободу. Не слушайте команды, слушайте голос народный. Присоединяйтесь к нам. Восставайте заодно с нами. Нет силы, которая могла бы пойти против армии, объединившейся с народом».
— Видишь как! — удивился Афанасьев. — Объединяйтесь с народом, значит… Кто это пишет?
Я молчал. Мне вспоминались ссыльные, с которыми довелось познакомиться в Шенкурске. Кто знает, может быть, кто-нибудь из них? Афанасьев повторил вопрос:
— Тоже не знаешь?..
Я предположил:
— Наверное, социал-демократы.
— Что с ней делать? — Афанасьев свернул листок и прикрыл его широкой ладонью. — Уничтожить?
— Раз уж попала к нам в руки, пусть пока будет у нас, — ответил я. — Может быть, кое-кому почитаю. Оставьте.
— Смотри не попадись.
— Ничего, я потихоньку.
С листовкой я познакомил своих товарищей, которым доверял, а потом уничтожил ее.
Свободное копирование
