К весне 1945-го года меня выписали в ОП, где мы до обеда работали на лесозаготовке на ближайшей сопке, без норм - кто сколько сможет, или на некоторых других работах по заявке нарядчика. В ОП врача не было, были лишь два фельдшера, но и они не были загружены работой. Дневной фельдшер распределял отдыхающих по работам, иногда взвешивал их, подготавливая к периодическим медосмотрам врачами и выписки из ОП. Редко кто, побывавший хоть немного на прииске, восстанавливал силы и здоровье, но план по золоту, спущенный Дальстрою, гнал на прииски всех, способных держать в руках кайло и лопату.
Ночной фельдшер Дима Востриков приходил на дежурство, чтобы через час-полтора улечься спать. Он руководил драмкружком лагерной самодеятельности и целый день проводил время в клубе на репетициях. Должности артистов и режиссера не были предусмотрены сметой; поэтому все служители Мельпомены работали на каких-либо, обычно легких, работах. Дима числился фельдшером ОП. Иногда вечером, надев белый халат, деловито прохаживался по бараку с вагонного типа нарами и наводил порядок. Окинув проницательным взглядом подвластное ему помещение и сделав какие-то несущественные замечания, он как-то спросил:
- Инженеры среди вас есть?
Мы знали, что иногда специалистов, не имевших противопоказаний по статейно-сроковому признаку, брали в Магадан в Промкомбинат и другие лагеря. Попасть туда было большой удачей. Двое заключенных объявили себя инженерами. Дима стал дотошно выяснять: где работали, какие должности занимали, есть ли дипломы, хорошо ли знакомы с чертежно-конструкторской работой. Наконец, один из инженеров поинтересовался:
- А куда нужен специалист? На какую работу?
Помолчав немного, Дима пояснил:
- Мне нужно расчертить десять листов нотной бумаги. Справитесь?
Дима Востриков до заключения был студентом режиссерского факультета ГИТИСа (Государственного института театрального искусства). Непонимание процессов, происходивших в стране, ошибочное мнение о необходимости что-то улучшать, злопыхательская критика все еще имевшихся у нас некоторых недостатков - «наследия проклятого прошлого», излишнее любопытство не скрылись от зоркого ока компетентных органов и привели Диму на скамью подсудимых, а затем на Колыму для перевоспитания честным трудом.
После первого же дня работы в забое на прииске Чай-Урья, Дима почувствовал себя совершенно больным и побрел вечером в санчасть. Оказалось, что начальница санчасти, которая в этот день сама вела прием, тоже москвичка и близкая подруга его тети. Она приняла в судьбе Димы живое участие, поинтересовалась профессией. Знакомый уже с деятельностью и привилегированным положением лагерных фельдшеров, он, недолго думая, сказал:
- Я фельдшер!
- Это очень хорошо! Нам нужен фельдшер в стационар. Работать будешь в ночную смену. Ознакомишься с больными, с назначениями врача и можешь приступить к работе.
С небрежным видом, но очень внимательно, Дима слушал наставления своего нового коллеги, работавшего днем, смотрел, как тот делает инъекции. Ночью нужно было сделать несколько подкожных впрыскиваний, а утром измерить больным температуру и раздать лекарства. Как только дневной фельдшер ушел, Дима принялся за работу. В эту ночь его лихорадило. Он боялся не только провалиться, но и причинить вред больному. Насадив иглу на шприц и набрав обыкновенную воду, потренировался Дима на своих ватных брюках и убедился, что с подкожными инъекциями справится. Прокипятив шприцы, соблюдая правила асептики, он осторожно набрал лекарство и пошел в палату. Смазав йодом сухую кожу руки больного, он с трудом проколол ее и медленно ввел раствор. Укол был болезненным, и пациент даже выругался. Но это было началом, и Дима убедился, что не боги лепят горшки. Просмотрев содержимое шкафа с медикаментами и четко записанные на фанерке назначения врача, Дима не без труда идентифицировал их и утром приступил к раздаче лекарств. Еще долго он не мог понять, почему на бутылках с растворами написано: «Sol. ...» Раствор соли это? Но некоторые из них совсем не были похожими на соль. Удовлетворить любопытство Дима не решался, боясь разоблачения, и не скоро узнал, что это сокращенное обозначение латинского слова «Solutio» - раствор. Вскоре он приобрел уважение коллег, наставников и больных, прослыл опытным, внимательным фельдшером.
Свободное копирование
