Когда весной 1940 года мы с Семёном Наумовичем – не очень мудро, как теперь понятно – решили пожениться, подходил к концу мой третий, а его четвертый (предпоследний) курс обучения. Надо сказать, что из предварительных бесед с моей мамой было вполне понятно, что о моём замужестве до окончания института она и мысли не допускает. А было мне к тому времени двадцать один год (с четвертью), а ему двадцать три (без четверти). Я училась и работала. Он учился и работал. Жизнерадостный, бодрый народ! И мы проявили самостоятельность – зарегистрировались. В обеспеченности жильём на время до получения диплома Семён нисколько не сомневался, учитывая давно пустующую квартиру Доры. Но именно эта уверенность потерпела полное фиаско, так как Дора категорически отказала ему, хоть он и пытался напомнить, что при размене их общей квартиры его, получается, не учли. А что-то должно причитаться и ему! Тем более, что речь идёт только о временном проживании, к тому же – в фактически давно пустующей квартире. Семён был серьезно возмущён, но обстановку смягчила Фаня, предложившая занять её квартиру, поскольку она к тому времени уезжала надолго в Ленинград. В её квартиру мы и вселились. Продолжали учиться и работать, соблюдая учебный и рабочий график. Не роскошествовали, но и не бедствовали и друзей не теряли. Жили на этой квартире до Нового 1941 года, и еще до возвращения Фани из Ленинграда перебрались к моей маме ввиду предстоящего рождения ребенка.
Свободное копирование
