В Свердловске в центре города жили мои земляки и дальние родственники моего деда Велвола, брата Мендала жены сестра, которую звали Эстер. Это были гостеприимные старики, муж Эстер был абсолютно слепой. Он был когда-то прорабом, ему в глаза на стройке попала негашёная известь. Он сидел в зале в кресле, и когда я приходил, он спрашивал, кто пришёл? Начинал изливать своё горе, какой он несчастный, что ничего не видит, не видит детей своих, внуков и любимую жену, и так без конца. Эстер говорила ему, чтобы перестал ныть, что никому не интересно слушать его горе. Старик обижался, и просил, чтобы его отвели в спальню и уложили в кровать.
Хотя они уехали из моего города Мстиславля ещё до войны, Эстер помнила моего отца и маму. Она всякий раз была рада моему приходу, сажала за стол обедать, и когда я уходил, брала с меня слово, что я обязательно зайду, если буду недалеко от их дома. У стариков зять, сибиряк, который был зам. Директора Свердловского шарикоподшипникового завода. Встретившись как-то у стариков, и расспрашивая меня, как мои дела, я попросил его устроить меня на его завод. Он обещал подобрать подходящую мне работу, и устроить в общежитие, и дал свой рабочий телефон.
Выбрав подходящее время, я пришёл на его завод, он заказал пропуск, походил по цехам, посмотрел, как изготовляются подшипники, и пошёл в кабинет зама. Там мы договорились, что я увольняюсь, и перехожу к нему работать. Мой начальник цеха, не задумываясь, подписал моё заявление, но в отделе кадров мне отказали, сказали, что я как молодой специалист обязан отработать три года.
