Фтизиатр, педиатр — это не профессии, это звучит, как «ихтиандр», это люди необыкновенные, они должны уметь летать, видеть сквозь стену, убивать взглядом...
* * *
С моей точки зрения, сны — самостоятельная литературная форма, наряду с рассказами, романами и др. Очень скоро выйдут в свет книги снов. Не сонники — толкователи снов, а сами сны. Вот сегодня мне приснился странный и трогательный сон.
Кучино — посёлок, где когда-то мальчиком я жил на даче. Встретил Солженицына. В реальной жизни я с ним не знаком, фотографий его не видел, но точно знаю, что это — Солженицын. Высокий, худощавый, несколько медлительный, усталый человек. Мы говорим о чём-то, и мне неловко сказать, что его «Раковый корпус» и «По первому кругу», которые все прочли в рукописях, я не читал. И ещё более стыдно мне признаться ему, что я пишу сам.
— Вы, я слышал, никого из корреспондентов не принимаете, — говорю я.
— Да, не принимаю, — отвечает он.
Меня подмывает сказать, что вот мы с вами беседуем, а я — газетчик, но я не говорю этого. Мы идём по посёлку к реке, и мама моя, не такая старая, как сейчас, идёт с нами чуть позади. У одного из домов Солженицын приседает за колодезный сруб, прячась от кого-то, и говорит мне тихо со злобой:
— Здесь живет Марцинкявичюс (Марцинкявичюс Юстинас - литовский поэт). Ненавижу Марцинкявичюса!
Я и с Марцинкявичюсом не знаком, читал его давно, ни с кем о нем не говорил, не вспоминал его, наверное, несколько лет...
— Почему вы не любите Мярцинкявичюса? — спрашиваю я.
— Не люблю, не люблю, — быстро перебивает Солженицын, и я вижу, что разговор этот неприятен ему.
Мы выходим к обрыву над рекой, и тут я вижу, что реки нет. На месте большого луга за рекой, на месте старой аэродинамической лаборатории Рябушинского, на месте зарослей ольхи и лип на берегу, до самой железнодорожной станции бьётся бушующее море. Десятки полуголых загорелых людей прямо под нами обтесывают гранитные глыбы и облицовывают ими берег моря. Там, слева, у железнодорожного моста, уже готов гранитный парапет, и об него уже бьются волны. Ветра совсем нет, тихо, тепло, но вода на море кипит, как в котле, и волны подкатываются прямо к подножию обрыва, на котором мы стоим. И вдруг я понимаю, что случилось нечто ужасное, что никогда уже не будет в Кучино речки Пехорки с корягами, кувшинками и зелёными добрыми лягушками, в которой учил меня плавать папа, никогда всего этого я уже не увижу, и я плачу, уткнувшись в плечо Солженицына, мама гладит меня по голове, а я всё плачу и просыпаюсь. 7.2.68
* * *
Хорошее название для рассказа Шукшина: «Родион — большие яйца».
* * *
Если предположить, что «ум» — это «образование»+«остроумие», то тогда получается, что "ум" —"остроумие"=образование», с чем кое-как согласиться можно. Но другой вывод, а именно: «ум»—«образование»=«остроумие», абсурден. Из чего можно заключить, что первоначальное уравнение неверно.
* * *
По ошибке к троллейбусным дугам приделали такие пружины, что они с корнем вырывали столбы из тротуаров.
* * *
Поздравительная открытка Василия деду:
«Дарагой дедуся поздровляю тебя с днем рожденья жэлаю здоровья и счястья и хочу чтоб ты не болел а рос здоровым и счисливым и крепким сжэмаю тебе руку знаменитый наш тонкист Аликсей Гиоргиевич — генерал! Твой внук Васили (Голованов Вася)». 20.2.68
Свободное копирование
