Книжка 34. Прага —Брно —Готвальдов —Москва.
Величественные развалины могут быть только у величественных сооружений.
* * *
Ярмарка в Брно. Директор советской экспозиции Николай Семёнович Иванов в 1945 году бывал в Брно в составе 4-го Украинского фронта и в городе Поличка в День Победы, надо полагать случайно, сфотографировался с Брежневым. С гордостью показывал мне фотографию. Дом очень нарядный, весь стол уставлен едой, огромные бутылки, полагаю, что с самогоном. Брежнев — красавец, сердцеед и жизнелюб — стоит со стаканом в руках совершенно счастливый.
* * *
Белое вино крепостью 9-12 градусов нужно охлаждать и нельзя доливать в бокалы, если они не выпиты до конца. Красное вино должно иметь температуру помещения, и доливать его можно.
* * *
Чешские мелодии аморфны, пассивны, огня в них нет. Чехи были бы великими музыкантами, если бы не относились к своей музыке так серьёзно. С юмором у них вообще плохо. Несмотря на то что они дали миру Гашека и Чапека, им всё-таки не хватает ровного, спокойного чувства юмора. Самые любимые анекдоты — про жопу.
* * *
Сидим в пресс-центре ярмарки с Отто Лацисом, спецкором «Известий». Посередине большого круглого стола навалена целая куча проспектов, буклетов, конвертов. Лениво перебирая их, обнаруживаю в распечатанном конверте довольно увесистую пачку 100-кроновых купюр. Никакого адреса на конверте нет. Вопросительно смотрим с Отто друг на друга...
Над Брно — гора, на горе — ресторан, который знаменит тем, что там изо дня в день, из года в год горят огромные свечи, оплывая уже лет 150. Хорошо бы навестить... Но, с другой стороны, это же пресс-центр, это же кто-нибудь из братьев-журналистов потерял... Решаем отдать деньги старушенции за справочной стойкой...
На следующий день случайно захожу в пресс-центр, а старушенция на ломаном русском кричит:
— Погодите! Не уходите! Этот господин хочет поблагодарить вас за деньги, которые вы нашли...
Навстречу мне, улыбаясь, движется огромный негр, весь перемотанный в какие-то блестящие зелёные шелка, в чалме, посередине лба — изумруд чуть ли не с кулак, и радостно жмёт мне руку. Потом мне сказали, что это какой-то африканский император. У него этих крон, что грязи...
* * *
Музей Менделя в монастыре. Был поражён скромностью масштабов его исследований. Свои исторические опыты по гибридизации гороха он проводил буквально на двух грядочках.
* * *
Гигантский обувной комбинат «Свит» в Готвальдове. 210 тысяч пар вдень (60% — кожа). 29 тысяч рабочих. В коллекцию комбината идут 3,5 тысячи моделей в год. Обувь 2000 фасонов экспортируется в 72 страны.
Я поинтересовался, почему СССР покупает 20 миллионов пар самых уродливых фасонов. Карел Подзимек, зав. отделом технического развития говорит, что мы в СССР сами именно эти фасоны заказываем.
Рабочие получают 1500 крон, инженеры — 1900, но разница в зарплате у рабочих и начальников цехов не может превышать 600 крон.
Комбинат основал в 1894 году Томаш Батя, используя все современные ему технологические новинки. Организовал специализированные школы, технические и торговые. В Чехословакии он скоро начал испытывать трудности с сырьём. После 1945-го уехал из страны. Сейчас его фабрики работают в Индии, Гане, Нигерии, Алжире, в Южной Америке, Канаде.
Кабинет Бати находился в огромном лифте, и никто не знал, где он в данный момент находится.
Любопытно: генеральный директор комбината «Батя» в Торонто (Канада) и генеральный директор комбината «Свит» в Готвальдове — одноклассники.
Свободное копирование
