Если, как говорят, богатство и бедность безграничны, то бедность всё же «безграничнее».
* * *
Жизнь убил на межпланетные путешествия, ничего не знал больше. Полетел! Мчится со скоростью света сквозь кометные хвосты, сквозь метеорные рои, мчится долгие годы и находит, наконец, разумную цивилизацию. Прилетает, а у них абсолютно всё так же, как на Земле, достигли точно такого же уровня: кино, телевидение, пиво, босоножки,, газеты. Увидел папиросы «Казбек» и понял: всё кончено!
* * *
Читая, Благов ощупывает осторожными движениями свою голову: не торчат ли где волосики.
* * *
К вечеру понял: терпеть больше не могу. И непонятно даже, где он болит, где-то в глубинах рта. (Кстати, неплохое название для мемуаров дантиста: «В глубинах рта».) Хотелось медленно ползать по комнате и ломать, бить и колотить всё, что попадается под руку. Схватил пачку денег («Да! Я беру все деньги! Или мои страдания дешевле этих бумажек?!») и, опалив взглядом виновато-предупредительные лица матери и жены, ринулся на улицу.
— Поликлиника закрылась час тому назад, — сказала дежурная баба- яга, но дала адрес платной поликлиники.
В платной орудовали маляры, кончали ремонт, приглашали зайти денёчка через два-три.
Хотелось избить их кистями, но сдержался и поехал в больницу, где, судя по объявлению, «врачи принимают круглые сутки». Там выяснил, что все дантисты мобилизованы фестивальным комитетом. Тут я вспомнил, что в одном доме, где живут мои знакомые, я видел вывеску врача-частника. Но вывески не было. Я зашел к знакомым, чтобы уточнить номер квартиры дантиста. Оказывается, частник давно уже переехал. Но в квартире знакомых обнаружился гость, который принял на себя все мои заботы. Он сообщил, что его сестра замужем за человеком, тётка которого замужем за Готлибом.
— Вы знаете Готлиба?
— Допустим, я не знаю Готлиба! — сказал я с несвойственной мне заносчивостью.
Отнеся мой тон за счёт общего износа нервной системы, гость рассказал, что Готлиб — маг и чародей, звезда стоматологии, божий бич кариеса, дерзновенный конструктор мостов и коронок и личный врач одного знаменитого певца, «который, как Вы сами понимаете, не каждого пустит к себе в рот».
Двери квартиры Готлиба нам даже не открыли: «Он в Риге», — прошипело изнутри.
Я уже совсем было поддался искушению нанести визит венерологу, чьи неброские вывесочки то и дело возникали на моём пути, но тут вспомнил: Алик Сташевский! Мы вместе кончали школу, он учился в стоматологическом и наследовал частный кабинет отца рядом с цирком на Цветном бульваре.
— Вы — его школьный товарищ? А как ваша фамилия? Вы давно в Москве?
Я едва сумел пробиться сквозь частокол этих вопросов, чтобы узнать, что Алик отдыхает в Мисхоре. Но зато фамилию мою записали в красную, одетую в сафьян, книгу и просили непременно заходить ещё.
По дороге домой я читал все вывески. Я нашёл: детскую библиотеку, ЗАГС, президиум коллегии адвокатов, завод авторучек № 1, Министерство автомобильной промышленности, шесть «плиссе-гофре» и областную ра- диоремконтору. От всего этого стало даже весело, и вдруг я почувствовал, что боль утихла. Чудо свершилось! Всё само собой прошло, хотя так и не бывает!
Дома я пил чай, а мама, никогда не упускающая случая наставить меня, сказала:
— А впредь всегда о таких вещах надо заботиться заранее. Ну, хорошо, на этот раз обошлось... А если бы ты не нашёл врача? Так бы и мучился всю ночь?!
Я молчал. Мне хотелось откусить край блюдца: челюсть разламывалась, всё начиналось снова...
Всё так и было. Это — экзерсис: мне просто захотелось написать о зубной боли, ни разу не употребив слова «зуб».
Свободное копирование
