В Пулавах началась для нас совершенно новая жизнь. Мы принялись за учение систематически и серьезно. До сих пор наше ученье было элементарно и шло с частыми перерывами, но с приездом в Пулавы ученье сделалось почти единственным нашим занятием.
Люиллье, о котором я уже упоминал, преподавал нам математику и всеобщую историю; Цесельский - историю Польши, Княжнин - литературу и латинский язык. Для преподавания древних языков у нас был вначале один датчанин по фамилии Шоу, а затем Гродцек, сделавшийся позже профессором университета в Вильно.
Я теперь точно не помню, в то ли время или позже, отец взял нам в гувернеры Дюпон де Немура, члена национального собрания, приобретшего некоторую известность во Франции, где его уважали за его характер и нравственные качества.
С ним приехал в качестве секретаря некто де Нуаье, оказавшийся чрезвычайно надоедливым человеком. Нуаье постоянно ухаживал за г-жею Пти. Однажды, когда он постучал к ней в дверь, она, не зная, как от него избавиться, ответила ему: "Милостивый государь, меня нет дома".
Дюпон недолго оставался у нас. Он возвратился во Францию. Я встретился потом с ним в Париже во время реставрации. Он явился ко мне в качестве моего бывшего гувернера, но я совершенно его не помнил.
В Пулавах у нас был учитель фехтования. Каждое утро, как только мы вставали, а вставали мы очень рано, он давал нам урок в саду, затем уже мы переходили к другим занятиям.
За столом у нас всегда бывало очень многолюдно, так как собирались все, кто жил в доме.
Свободное копирование
