Три недели продолжалась работа на складе. Когда мы её уже совсем заканчивали, случился ещё один случай, смешной. На лестничной клетке, куда выходил склад, — а наверху было ещё три этажа квартир — стоял щиток. Там было штук пятьдесят пробок: нормальных и от переходных коробок, миньон и голиаф, пластинчатых предохранителей и голых жучков, болтавшихся на контактах. К щитку подходило множество проводов, гирляндами свисавших с потолка: гуперовских и гибких шнуров, звонковых и телефонных кабелей. За годы революции там столько было накручено в порядке самодеятельности и до того обветшало, что сам чёрт не мог бы разобраться. А на самом верху, над пролётом лестницы, подымавшейся четырьмя круговыми маршами, болталась лампочка, долженствовавшая освещать все площадки. Лампочка чего-то погасла, и жильцы обратились ко мне с просьбой исправить:
— Уж мы вас отблагодарим!
Я поискал на щитке пробку дежурного освещения, не нашёл и полез осматривать патрон. Я прикапал свечку на перила, положил над пролётом доску, на неё взгромоздил друг на друга два старых ящика. Сверху примостил табуретку и стал исполнять трюковый номер под куполом цирка. Благополучно вывинтил лампочку, которая честно перегорела, и хотел ввернуть новую. Вдруг раздался треск, один ящик сломался, и всё сооружение рухнуло в пролёт. Я успел схватиться за провод, при этом вырвал его вместе с розеткой из потолка. В нём на мгновенье вспыхнула вольтова дуга. К моему счастью, провод крепко сидел на якоре, я крепко зацепился за него. Меня отнесло вбок, как Тарзана на лиане, причём я получил сильный удар о перила. Схватившись за них, я вылез на лестницу, скрючившись от боли, и подумал:
«Как ещё счастлив мой бог — лететь в пролёт с четвертого этажа было бы много хуже».
— Кто свет потушил, у меня дети маленькие! — услышал я над собой грозный голос. Из другой квартиры выскочила женщина:
— Я нервная, я не могу в темноте!
Снизу бежал комендант экспедиции:
— Номер отправлять пора, а вы тут со светом затеяли баловаться!
Размер бедствия превзошёл все мои ожидания, были пережжены пробки по всей лестнице.
— Граждане, не волнуйтесь, я просто выключил свет, чтобы починить дежурное освещение. Не могу же я работать под напряжением. Сейчас включу!
И я направился к треклятому щитку. Но, сколько я ни вывинчивал пробки, я не мог найти перегоревшей. Чтобы её обнаружить, я для скорости просто втыкал плоскогубцы в цоколи предохранителя. При этом я каждый раз получал удар током, так как стоял в луже в насквозь мокрых валенках. Толпа вокруг меня всё увеличивалась, прибыли представители всех шести квартир. Возбуждение росло. Я мучился уже минут двадцать.
— Да он ни черта не понимает. Это сапожник, не монтёр! Товарищ комендант, вы проверяли у него документы? Что право на производство работ у него есть?
— Да что с ним разговаривать! Сведём его в милицию, там разберут!
Избитый током почти до потери сознания, я сообразил: «Если двинуть хорошенько в бок эту нервную фурию, которая загораживает выходную дверь, да драпануть восвояси, пожалуй, не догонят. Пропадай и месячный заработок, и мой инструмент, только бы избежать милиции». Обдумывая план бегства, я ткнул плоскогубцы в какую-то дыру и…
— Горит! — крикнули из экспедиции. Я быстро вбежал наверх, заизолировал короткое замыкание, ввернул лампочку, прикрепил патрон, болтавшийся у перил. Вся лестница сияла светом. Раздались всеобщие одобрения.
— Я же вам говорил, что только испытываю щиток!
— Ладно уж, на нас не обижайтесь. Подумаешь, немножко погорячились.
— Пожалуйста. Коли у кого испортится электричество, запишите адрес. Фирма солидная, всегда к вашим услугам.
Так или иначе, с экспедицией покончили и перебрались в редакцию. Надо было сделать новую проводку в бухгалтерии. Здесь было чисто, тепло. Работу мы делали белым шнуром на дюбелях. Только бухгалтера обижались, что им на лысины падали то куски штукатурки, то шурупы, а то и плоскогубцы.
В одной из комнат надо было поставить вентилятор. Я никогда не имел дела с моторами и питал к ним почтение и ужас. Тем не менее, когда я установил мотор в кожухе, вставленном во фрамугу, мне захотелось его включить. Коля просил не включать мотор без него, но я решил, что попробую минуточку. Но, когда я включил рубильник, он дёрнул морозным воздухом в комнату, да с такой силой, что вся бухгалтерская отчётность взвилась на воздух. Вентилятор должен был работать как вытяжной, а я его включил наоборот! Счета, накладные, фактуры закружились метелью и, к великому ужасу кассирши, из её стеклянной будки, дверь в которую была открыта, поднялся на воздух смерч из бумажных червонцев.
Я так растерялся, что вместо того, чтобы выключить рубильник, принялся ловить летящие бумаги. К счастью, кто-то догадался и выключил его за меня. Всё же десятку работников бухгалтерии хватило на полчаса собирать под столом документы, сортировать их и класть на места. Деньги оказались все целы. Польза вышла та, что я твёрдо усвоил урок: подключать клеммы к линии надо не дуракам, а людям с умом.
Это было последним моим подвигом на поприще служения центральному органу партии. Сами удивляемся, но мы благополучно кончили работу, не подвели Монко и даже получили солидную плату, большую, чем я когда-либо ранее зарабатывал в качестве лица свободной профессии.
Свободное копирование
