22 марта. Новый Буг.
Утром прибыл в 10 часов штабс-капитан, начальник одного из летучих партизанских отрядов — их 7 офицеров совместно с хуторянами одного из хуторов севернее деревни Малеевки сорганизовались и вели борьбу с бандами; вчера сделали налет на Малеевку (11 человек с чучелом пулемета!), сплошь большевистскую, захватили их пулемет и удрали благополучно; малеевцы собираются их бить, и они, укрепившись на хуторе, просят помощи — обезоружить Малеевку. Это почти нам по дороге — послал отряд: 3-ю роту, конно-горный взвод и 2-й эскадрон, все под командой Невадовского. Обещают, что часть офицеров поступит к нам добровольцами. Отряд выступил только в 3 часа. Войналович оттянул отдачу приказания, не сочувствуя экспедиции! А предполагали выступить в 12.30. Вскоре прибыли два раненых офицера Ширванского полка, помещены в больницу. Они с командиром полка и несколькими солдатами со знаменем пробирались на Кавказ; в районе Александрове (Долгоруковка) банда красногвардейцев и крестьяне арестовали их, избили, глумились всячески, издевались, четырех убили, повыкалывали им глаза, двух ранили, ведя на расстрел, да они еще с двумя удрали и скрылись во Владимировке, где крестьяне совершенно иные, но сами терроризированы долгоруковцами и фонтанцами; еще человека 4 — 5 скрылись в разных местах. Из Владимировки фельдшер привел их сюда в больницу, так как там фонтанцы и долгоруковцы требовали выдать их на расстрел. Внутри все заныло от желания мести и злобы. Уже рисовались в воображении пожары этих деревень, поголовные расстрелы и столбы на месте кары с надписями, за что. Потом немного улеглось, постараемся, конечно, разобраться, но расправа должна быть беспощадной: “два ока за око”! Пусть знают цену офицерской крови!
Всем отрядом решил завтра раненько выступать, чтобы прийти днем на место и тогда же успеть соорудить карательную экспедицию.
Присоединились 4 офицера, догонявшие нас из Кишинева... Шли все время упорно; позади нас остался страх — эти 4 офицера по дороге вооружились, отняв у жителей оружие, поколачивали советы, конфисковали двое рожек и одну стереотрубу...
В 15.30 донесение об эшелоне, прибывшем на станцию Новый Буг, захватили одного нашего солдата, приняв, очевидно, за большевика, но он успел удрать — вслед стреляли; высадились (человек 300 и 4 пулемета), прикрылись цепью, но вскоре уехали дальше на север; спрашивали про нас — послали разъезды узнать подробнее. Приказал на всякий случай быть готовыми к внезапному выступлению.
Связь радио долго не налаживалась; наконец связались, слава Богу... От них только нет еще донесения.
В 19 часов прибыли с нашим разъездом со станции два австрийских офицера, только что прибывших из Николаева, два наших остались у них заложниками. Осведомлялись, что мы, кто такие, как по отношению к ним держимся, — дал разъяснения: предполагаем через Александровск на Москву, боремся с большевиками. Они хотели, чтобы кто-нибудь из нас ехал с ними в Николаев для переговоров; сказал — зачем, я все объяснил; они — “мы не можем сами решать, не знаем, как наше начальство, может, не захотят вас пропустить”. Наглость извела, пришлось, однако, сдерживаться, пытался различными переговорами уклониться, наконец решили переговорить с Николаевом по телефону, потребовали, чтобы кто-нибудь отправился с ними к телефону. Вызвался Войналович и уехал, а я приказал выступать в час ночи, хотя и говорил австриякам, что еще постою дня 2 — 3. Со времени первого донесения душа не на месте, не верю этим швабам, надо поскорее уходить: дорогу эту занимают, Херсон заняли, Кривой Рог в руках немцев — все это очень не улыбается, и не ошибка ли моя дневка здесь; да и вообще идем очень, очень медленно. Дал радио авточасти, очертил обстановку и приказал скорее присоединиться, хотя бы и бросить автомобили, если нельзя с ними. В 23.15 вернулся Войналович; с Николаевом не говорили, где-то перерывают большевики телефон, говорили только с эшелоном, ушедшим на север; австрийцы трясутся — кажется, им в тылу испортили путь, вся группа человек 50 (из них и были парламентеры) собирается завтра возвращаться, но доедут ли до Николаева — не уверены. Спрашивали направление нашего движения, на случай возможных встреч с их войсками, чтобы не было столкновений неожиданных, сказал — на Александровен. Войналович отговаривал от ночного марша, уверял — нет надобности, артиллеристы тоже стонали, отменил, оставил прежнее 6-часовое, но очень неприятно менять приказание, с другой стороны, ночной марш в такую грязь, в темень (без луны), при громадном обозе очень нелегок. Что же, рискну, пожалуй, не будет зла...
Свободное копирование
