Невыносимая обстановка, мешающая нашей творческой деятельности, заставила меня и моих товарищей по несчастью Н.А.Мирзояна и И.И.Ибрагимова написать жалобу Сталину, к которой было приложено почти полсотни документов. Получив эту жалобу, ЦК ВКП(б) выделил старейшего коммуниста (c дооктябрьским стажем) Ирину Герасимовну Булкину, которая позже была избрана на пост Первого секретаря Фрунзенского РК ВКП(б) г. Москвы, а затем назначена заместителем министра здравоохранения СССР. И.Г.Булкина - доцент-инфекционист, имеющая труды по проблемам инфекционных заболеваний. О ее приезде нас не предупредили, прошло некоторое время после нашего письма Сталину. Я уже терял терпение, как вдруг... День был трудный, напряженный, настроение "муторное". А тут заходит мой друг - начальник военной кафедры Сорокин и говорит:
- У тебя найдется выпить сто грамм?
- Как, во время работы? - спрашиваю я.
- Но сколько можно работать, рабочий день ведь уже кончился! - говорит Сорокин.
- Ну, если так, у меня, конечно, найдется.
С этими словами я поднимаюсь из-за письменного стона, развожу спирт, и мы садимся "завтракать". У меня была жареная курица, к которой я еще не прикасался, а у Сорокина была какая-то закуска. Заперлись в кабинете, в первый и последний раз в жизни, среди десятков литров спирта, я стал пить разбавленный спирт, да еще в своем рабочем кабинете. Когда наша "трапеза" подходила к концу, вдруг - стук в дверь. Я поднимаюсь, открываю английский замок. В дверях секретарь директора Абдуллаева: "К вам приехали из Министерства здравоохранения СССР - тов. Булкина". Я почувствовал словно удар хлыстом. Сорокин поднялся с места: "Ну, Ваня, я пошел!" Секретарь директора - русская молодая девушка - также повернулась и ушла. Я пригласил Ирину Герасимовну сесть, сам сел на свое место за столом, повесил голову и слушаю информацию о том, что она приехала фактически по делу трех товарищей (Абуллаев и Захаров, нас, троих бывших военнопленных, почему-то называли "три мушкетера"). Два моих товарища в то время были беспартийными (Ибрагимов позже вступил в партию, одним из его рекомендующих был я! - А Мирзоян так и остался беспартийным).
Ирина Герасимовна, беседуя со мной, все время смотрела вниз. Это меня очень смущало, мне казалось, что она замечает за мной "неполадок", но молчит, делает вид, что не видит. Беседа наша длилась несколько часов, тов. Булкина сказала мне, что она тщательно изучала наше письмо к Сталину, сочувствует и понимает нас, но есть некоторые вопросы. Она рассказала, что когда явилась к директору и представилась, Абдуллаев спросил: "А где вы хотите беседовать с ними"? Ей предложили кабинет директора, но она отказалась.
