Половинка - 5

   Дни за днями проходили, а нас никто не вызывал на проверку. В зоне с нами были врачи, которые ждали этой проверки по году. Поэтому мы сильно нервничали, тем более обращение с нами охранников было очень грубым, можно сказать, многие из них даже не считали нас за людей. Тем не менее, в этих суровых условиях мы встречались с чуткими и отзывчивыми людьми. Приведу два примера. Начальник лагерного отделения, на территории которого был лазарет, лейтенант Карпов, как-то позвал меня и говорит: "Сейчас я сообщу вам о вашей семье, чтобы вы не волновались сильно!" Как раз это вступление вызвало у меня сильное беспокойство, так как до этого дня я абсолютно ничего не знал о семье: удалось ли ей эвакуироваться, где она теперь, живы ли мои дети, жена? Но Карпов уже подал мне открытый конверт (мы вообще не имели право на переписку!), из которого сам достал и подал мне фотографию моих детей, а затем и письмо от жены. Вот тогда я узнал, что все благополучно, они были вовремя эвакуированы в Ереван, где и находятся у моих родственников. Я несказанно обрадовался, и долго еще не мог успокоиться. Другой пример. Убедившись, что наши "проверяющие" совсем не спешат отпустить нас от себя, мы решили обратиться с жалобой к членам Полит­бюро ЦК ВКП(б), поскольку в нашем содержании в этом лагере мы видели несправедливость. Но как послать жалобу, если мы не имеем право на переписку. Сдавать лагерному начальству, признаться, мы не доверились. И вот решили просить одного из наиболее человечных охранников, который должен был ехать в Москву, опустить наше письмо в почтовый ящик в Москве. Разумеется, полной уверенности в том, что он это сделает, у нас не было, поэтому, мы решили "перестраховаться" - написать несколько писем и опустить их в почтовый ящик в Половинке и в Кизеле. Но мы не имели воз­можности приблизиться к почтовому ящику, поэтому решили обратиться к немцам Поволжья, которые работали на шахтах. Одно письмо было написано на имя Председателя Верховного Совета СССР М.И.Калинина. Это письмо было подписано всеми врачами нашей группы и отправлено через охранника, другое письмо было написано врачами-грузинами на грузинском языке на имя Сталина. Несколько пи­сем было отправлено индивидуально (я говорю, отправлено, но это неточно, не отправлено, а поручено опустить в ящик). Какое из этих писем дошло, кто был нашим "спасителем", я не могу сказать, но спустя около 10-15 дней случилось следующее.