Среда, 9 октября
Утром ездила по делам в Париж. Ни на заседании на Montparnass'e. Вернулся страшно взволнованный. «Я устроил скандал... Страшно вспылил!»
Я испугалась, т. к. знаю, что такие вспышки гнева очень для Ни опасны. В прошлом году после одной такой вспышки у него шла кровь носом, и доктор предупредил, что ему нужно быть осторожным. «Что такое?» — спрашиваю с тревогой.
«Представь себе: некий г-н Гринченко поднес мне бумагу от митроп<олита> Елеферия, где о. Булгаков обвиняется в ереси. Сделано это по доносу отсюда, из нашего прихода. Я заявил, что с доносчиками ничего общего не желаю иметь. Страшно кричал... Какое безобразие!»
Я едва его успокоила, боясь, что вся эта история кончится для него плохо... С его характером, не выносящим никакого посягательства на свободу мысли, никаких компромиссов с совестью, идущим всегда и всюду против течения, — жить мучительно трудно. Он так чувствителен к всякой несправедливости, к лжи, к лицемерию. В такие минуты его гнева я и боюсь за него, и восхищаюсь им, благородством его души, его рыцарским закалом!
На этот раз все прошло благополучно, но я думаю, инцидент с г. Гринченко так не окончится... Будет доложено куда следует... Увидим.
Свободное копирование
