В 3 1/2 часа утра, после 11-ти-часового ночного перехода, мы подошли к Кассаму и остановились на песчаном берегу, в роще высоких мимоз.
До рассвета оставалось три часа; наши палатки, шинели, бурки были еще далеко, а между тем было очень холодно и сыро. Казаки принесли сухих ветвей мимозы и развели большой огонь и мы полегли вокруг этого костра вперемежку офицеры и казаки, и в то время, как одна сторона тела жарилась на огне, другая мерзла и сырела в холодном ночном тумане.
Наши вьюки начали приходить лишь в 10-м часу утра. Черные слуги еле тащились, грузовые лошади падали и стонали, одна лошадь из под вьюка была брошена в пути
-- "Ну ступай, Ольде-Силяс", слышу голос у костра, "ложись-ка, брат, спать. Ведь экий конец пёхом пропер".
Смотрю кашевар Терешкин укладывает спать черного слугу конвоя. Но кто же принесет ему воду, кто вымоет котлы, вскипятит чай? Да, он сам, Терешкин, незнающий отдыха славный лейб-казачий трубач, золотое сердце, добрейшая душа, терпеливый и выносливый.
Утро; весь лагерь спит. Мулы и лошади пасутся и щиплют желтую травку по берегу широкого Кассама.
А потом купанье на каменьях реки и охота в лесу мимоз. Поручику A-и на этой охоте удалось убить самку куду, громадную безрогую козу, серой масти с поперечными, как у зебры белыми полосами...
Весь день и ночь стоим на берегу Кассама у места, называемого Тадеча-Мелька...
Свободное копирование
