5-го (17-го) ноября, среда. Мы в Суэцком заливе. Погода довольно холодная, градусов 12 R. тепла не больше. О тропических костюмах и думать нечего, не пришлось бы одевать пальто. Время на пароходе проходит в еде. От 6--9 ч. -- утренний чай, кофе, или шоколад, от 9--11-- завтрак, блюд из четырех, в 1 час -- lunch, блюд из четырех же, в 6 1/2 -- обед из восьми блюд и в 9 -- чай. Несмотря на свежую погоду, все на палубе. Да и как не любоваться на причудливые очертания берегов. Розовато желтые горы вздымаются ломаной линией на горизонте. To и дело торчат остроконечные их вершины, утопая в прозрачном лиловом воздухе. Вон, доминируя над длинною цепью высоких гор, высится гора Синай. Она совсем затянута синевой дали и вторым планом декорации рисуется на небе. Дика и своеобразна картина первозданной страны. На этих голых утесах, среди высоких, песчаных скал, одиноко вздымающих к небу вершины свои, в ровном песчаном подъеме пустыни без признака растительности, на многие версты зародился Бог мстительный, Бог евреев -- Саваоф. Здесь разверзлось Красное море перед толпой евреев. здесь в голубой глубине его поглощены таинственными волнами колесницы египетские. Страна фантазии, страна волшебных замыслов! Разве не позади этих странных гор, залитых розовыми лучами полуденного солнца, стоят роскошные сады и цветут невиданные цветы; разве не здесь в роскошных дворцах томятся черноокие красавицы -- награда отважному мореплавателю; не на Красном разве море арена действия арабских сказок?
Горы уходят дальше и дальше -- ниже спускается солнце. Азиатский берег подернулся дымкой. Тень закрыла его. Исчез рельеф гор и скал, осталась плоская декорация синеватых зубцов. Африканский берег еще освещен. Розовый закат задернул пол неба, там выше он побелел, перелился перламутром, посинел и темнее, выше и выше слился с чернотой аравийских гор. Ниже спустилось солнце. Уже только один край его виден за горами, пропал рельеф высоких гор, еще минута и на розоватом небе еле рисуются их серые зубцы. Быстро темнеет. Сумерек почти нет. Не прошло и получаса, как зажглись уже таинственные звезды юга, загорелись тысячью мелких огоньков в черноте неба и разлили свой кроткий свет по морской зыби. Берега исчезли- море и небо; небо, сверкающее чужими звездами, море таинственное, светящееся мелкими искорками фосфоресцирующих животных...
Начинается легкая качка.
На баке слышу веселое пение. Подхожу ближе. Толпа казаков, матросов, вольных третьеклассных пассажиров, негров -- занзибарцев в их красных плащах-одеялах тесно обступила поющих и танцующих матросов. Это все молодой и веселый народ -- бретонцы по происхождению. Босые, в фуражках, своих и наших казаков, они с увлечением отплясывали матросский танец -- среднее между кадрилью, полькой и канканом. Танцевало четыре пары. Один затягивал куплет про какую-то Виолетту, другие хриплыми, усталыми, запыхавшимися голосами подхватывали и все кружились.
-- "Интересно, ваше высокоблагородие", говорит тут же стоящий вахмистр, давая мне дорогу.
-- "Что же, подружились вы с ними?" спрашиваю я.
-- "Так точно. Только чудной народ, ваше высокоблагородие. Подойдет он к тебе, кивнет головой и засмеется, ну и сам кивнешь головой и тоже смеешься. Рюс-франсе, говорит, и пожимает руку. И хочется с ним объясниться и нельзя, потому он ничего по-нашему, а мы по-ихнему не разумеем. Даве взял гармонику и "Боже, Царя храни" сыграл -- мы им "Марсельезу" пропели, все в ладошки так и захлопали: здорово обрадовались они. Все к нашим пристают -- сыграйте, дескать на гармонике, только больше им протяжные песни нравятся.
Увидев, что я разговариваю с казаком, толпа дала мне место и веселый молодой матрос, весело подмигнул мне и сказал -- "russe bоn..."
Так на баке происходило франко-русское слияние на почве музыки и пения ни в то же время на юте в кают-компании при посредстве женщины, офицеры дружественных наций знакомились между собой.
С офицерами ехала жена одного капитана, служащего на Мадагаскаре, молодая еще женщина в изящном костюме парижанки. Вечером Г. В. К-ий подошел к пианино и заиграл. Французская военная дама оказалась певицей. Сейчас один из офицеров представился К-му и представил его певице. He прошло и пяти минут, как все перезнакомилась и в кают-компании раздались звуки французских романсов.
Свободное копирование
