В воскресенье возле просторного дома волостного правления уже с утра толпился народ. Крестьяне встретили меня приветливо, поздравили с благополучным прибытием. Большое оживление внесло появление демобилизованного, служившего когда-то в моей роте, солдата Алексея Рипакова. Одетый в шинель, перетянутую ремнем, он подошел строевым шагом и, как бывало, отрапортовал:
— Здравия желаю, господин поручик. Представляется рядовой вверенной вам 11-й роты
334-го Ирбитского полка Алексей Рипаков.
— Здравствуй, Алексей, — ответил я, и мы обнялись.
Наша встреча понравилась народу. Послышались реплики:
— Ай да Алеша!
— Не растерялся!
— Отрапортовал как следует…
Разговор принял новое направление. Начались воспоминания из фронтовой жизни.
Но вот подошел Яков Колин, поклонился:
— Всему честному миру поклон, а тебе, Василий Леонтьевич, особое почтение. Позволь спросить, кого вы решили поставить нам в председатели?
Вопрос явно провокационный, и ответил я резко:
— Здесь не фронт и не рота, поэтому командовать не могу. Вот мир выберет, и вы все узнаете, Яков Григорьевич!
Колин проворчал что-то невразумительное и отошел прочь.
Николай Баженов усмехнулся:
— Крючок забросил Яша, да сорвалось!
Пора начинать. Я открыл собрание и предложил избрать председателя, секретаря.
— Чего там выбирать? Коль сам начал, так и веди собрание, — сказал Егор Зайков, бывший гласным земской управы. — А записывать будет Егор Богданов. Недаром грамоте учился.
К столу опять протиснулся Яков Колин, снял шапку:
— Позвольте, мужики, задать вопрос нашему уважаемому председателю. Кто его уполномочил проводить эти выборы? Имеет ли он мандат и от кого? Без приказа начальства нельзя проводить такого сурьезного дела! Отвечать придется…
Хотя нечто подобное крестьяне уже слышали на прошлых выборах, все же его вопрос произвел впечатление. Большинство выжидающе смотрело на меня.
— Да, Яков Григорьевич, — твердо сказал я, — у меня имеются и мандат и полномочия. От кого? Да вот от них, моих земляков, избравших меня председателем собрания. Не прикидывайтесь простачком. Все читали обращение Ленина, чтобы крестьяне брали власть в свои руки. Они сегодня и взяли ее. А если кому и придется отвечать, то только вам, за попытку сорвать собрание.
Колин быстро нашелся:
— Теперь, после вашего разъяснения, понял. Разве я посмею против народа? — Потупил голову и зашагал в свой угол.
И тут я произнес свою первую в жизни речь. Говорил о том, что мы будем выбирать не старосту и старшину, которые выполняли волю земского начальника и пристава, а свою, народную власть, волостной Совет крестьянских депутатов. В России уже повсеместно выбраны Советы. Выбраны они и в большинстве волостей нашего уезда. Только у нас, в Красновской волости нет народной власти. А разве мы, красновские, хуже других?
В заключение предложил:
— Кто за выборы Совета, подними руку!
Первым поднял руку сам, за мной учитель Иван Емельянович, фронтовики, а за ними и все остальные. Даже и Колин.
— Единогласно. Теперь надо выбрать председателя Совета, заместителя и секретаря. Кого хотите иметь председателем?
Алексей Рипаков крикнул:
— Тебя, Василий Леонтьевич! Раз ты начал, так сам и командуй в волости.
Алексея поддержали.
— Спасибо, друзья, за доверие. Но я ведь не демобилизован, мне надо в армию возвращаться…
Рипаков не уступает:
— Нет уж, Леонтьевич, не отказывайся. Сам говорил, что вся власть у народа, вот и повинуйся ему.
— Хорошо, я повинуюсь. Только разрешите мне отлучку в Вологду.
Разрешили. Затем единогласно избрали заместителем председателя Михаила Кузнецова, а секретарем — Егора Богданова.
А через десять дней, сдав дела Кузнецову, я выехал в Вологду.
Свободное копирование
