В начале осени персики разных сортов и форм манили и напоминали о лете. Ряды с виноградом были разного цвета: грозди дамских пальчиков перемежались с черным и белым киш-мишем. Самые красивые кисти были подвешены над головой продавца. От вида раскрытых гранат сводило скулы и сладко щипало во рту. Дальше шли бахчевые – арбузы, дыни. Над прилавком висели косички сушеных дынь.
Все это играло на солнце, пахло неимоверно сладко и вызывало ощущение изобилия и достатка, хотя купить ничего из этого я не могла.
Меня тянуло к крупяным рядам – рис разных сортов напоминал о плове, маш, чечевица, которые продавцы беспрерывно перемешивали, набирая в пиалу и тут же высыпали, привлекали внимание и нахваливали товар.
В воздухе базара витал пряный запах специй и базилика - «райхона», веточки которого узбеки, подвешивают за ухо. Звучала, перемешиваясь, русская и узбекская речь, которая преобладала – продавцы нахваливали товар и зазывали покупателей.
По правую сторону от ряда были магазинчики, среди них - чайная. Еще задолго до ее дверей в нос врывался непередаваемый аромат узбекского плова, в котором запах жареной моркови и мяса, смешивался с уже добавленными в плов зрой, барбарисом.
Запомнилось, как ловко двигаются в толпе узбечки. Идет такая фигура в чадре, длинном платье с рукавами, шароварах, низ которых оторочен тесьмой с кисточкой. На голове - блюдо с горой лепешек, перевязанной платком. Смуглой рукой она придерживает блюдо, на солнце поблескивают серебряные или мельхиоровые браслеты на запястье. И можно только догадываться, кто там, под чадрой.
Дойдя до рядов яблок, я покупала один килограмм зеленых с желтоватым отливом яблок семеренко, которые любила Лидия Львовна.
Всегда у одного и того же продавца старика-узбека в ватном халате-чапане и чалме. Я заворожено смотрела на его испещренное морщинами лицо и лучистые глаза, сверкающие добротой. Своими смуглыми натруженными руками он выбирал для меня несколько крупных ровных яблок, взвешивал их, и после этого добавлял «поход» - маленькое зеленое яблочко. Он как будто бы знал, что я покупаю их не для себя, это яблочко я съедала по пути домой, вытерев чистым носовым платком.
До сих пор люблю этот сорт, хотя он давно уже переродился, как и многие другие: розмарин, лимонка, бельфлер - яблоки моего детства. Старик напоминал мне моего дедушку – такого же крестьянина, всю свою жизнь трудившегося на земле и дружившего с соседями-узбеками.
Примостившиеся в начале и конце этого ряда торговцы всяким барахлом меня не интересовали и не портили картины.
Яркие краски базара были едва ли не единственным радостным впечатлением тех лет. Ведь Ташкент все еще не стал таким, каким я увидела его в первый месяц войны - изобильным торговым городом. Многие магазины были закрыты и их витрины по-прежнему заколочены досками.
Свободное копирование
