С тех пор и уже до конца Мишин был со мной вежлив, даже приветлив. Больше не пытался вербовать, но, выдавая письмо, иногда заговаривал:
- Как там у вас теперь, дисциплину здорово подтягивают?.. Телевизоры, значит, накрылись... Ну мы постараемся, чтоб опять кино показывать раза два в месяц... Вот вы скажите, почему это евреи так против советской власти? А ведь кто им все права дал? Кто их на все посты поставил? И наоборот, говорят, вы с немцами дружите... А это они убивали евреев, они все ведь фашисты. Я имею данные, они и сейчас за Гитлера... А корейский язык вы знаете? Он похож на китайский? Интересно, как они там на фронтах договариваются, корейцы с китайцами? Переводчики у них, наверное, наши... Вы питанием довольны? А ларьком? Если есть какие замечания, не стесняйтесь. Наша задача - чтоб во всем был порядок.
Его нарочито простецким разговорам и широким улыбкам я противопоставлял все ту же стойку "смирно". А если он предлагал садиться, то и сидел, как некогда передо мной пленные немецкие солдаты: в положении "смирно" - колени вместе, спина прямая, обе руки на коленях. И отвечал вежливо, но коротко, четко и неопределенно: "Да, порядок...", "Так же, как раньше", "Не помню, не знаю...", "Ничего такого не замечал... В каждой нации есть разные люди, каких больше, каких меньше - не знаю и не слыхал, чтобы подсчитывали... Вполне доволен... Замечаний не имею... про других не знаю".
Он хмурился, гася улыбку, кивал: "Можете идти", но больше не хамил.
Сергей и я, перебелив письма, адресованные в ЦК, пошли к Мишину вдвоем. Разговаривать с ним наедине по поводу этих писем было опасно.
Он посмотрел настороженно:
- Почему вместе? Заходите по одному.
- Гражданин подполковник, у нас одно дело.
- Это что ж, коллективка? Не положено! Коллективка строго наказывается.
- Никак нет, гражданин подполковник. У каждого из нас отдельное письмо. Но адресат один и тот же - Центральный Комитет. И дело одно государственной важности. Просим отправить особо секретной почтой. Вот.
- Почему конверт заклеен? Не положено.
- В высшие правительственные и партийные органы можно посылать и заклеенные... Такой пункт имеется в правилах.
- А где копии?
- Никаких копий, ни черновиков не осталось. Письма совершенно секретные. Особой государственной важности.
- Жалуетесь на новое начальство?
- Личные жалобы мы никогда бы не стали объявлять секретными государственными делами. Вы же знаете нас не первый день.
- Да уж, знаю, знаю. А почему вы не передали через начальство объекта? Через майора Шикина, как положено по дистанции?
- По соображениям опять-таки государственным, а не личным. Проще сказать : больше доверяем вам. Но содержание данных писем не вправе излагать даже вам.
Он поглядел, насупившись, на конверты, повертел их.
- Ладно!
Свободное копирование
