Я ставлю Боборыкина гораздо выше Мечникова и беру их вместе лишь как непреклонных служителей "научного миропонимания".
Боборыкина я знал близко. Всегда пользовался его неопределенною, как бы невольною слабостью ко мне. Les extrêmes se touchent! {Противоположности сходятся! (фр.).} И все же нам пришлось разойтись. Разойтись потому, что в решительную минуту, на его юбилее, я высказал ему правду... Мы слишком чуждые натуры.
Боборыкин в своем роде поразителен. Еще Тургенев сказал о нем, что даже во время "светопреставления" он будет на обломках дописывать страницы самого современного романа... Так оно и есть. Боборыкин и поныне не боится ни катастроф, ни смерти. Его бодрость, образованность, трудолюбие колоссальны. Его вера в науку столь же фанатична, как вера Галилея в учение о вращении земли вокруг солнца. И, быть может, Боборыкин, один на целом свете, обладает истиной...
Мне странно только одно. Боборыкин преклоняется перед Пушкиным. Еще бы! Боборыкин слишком "писатель", чтобы не видеть в Пушкине величайшего волшебника слова. Боборыкин заучивает на память "Евгения Онегина"... И вот -- на Пушкине я его ловлю.
Для своего учения он пользуется всего одной цитатой: "Да здравствует разум! Да скроется тьма!"
Ergo -- Пушкин научный позитивист!
Но, позвольте! В том же "Онегине" сплошь и рядом говорится: "свыше", "воля Провидения" и т.д. А в других произведениях?
Надгробная надпись князю Голицыну
Отрадным ангелом ты с неба к нам явился
И радость райскую принес с собою нам;
Но, житель горних мест, ты миром не прельстился
И снова отлетел в отчизну к небесам.
Эпитафия сыну декабриста Волконского
В сиянии и в радостном покое,
У трона вечного Творца,
С улыбкой он глядит в изгнание земное,
Благословляет мать и молит за отца.
Стихотворения "Ангел", "Пророк", "Монастырь на Казбеке", "Воспоминание" -- все мистичны. В последнем прямо говорится "о тайнах вечности и гроба".
А песня в "Пире во время чумы"?
Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья --
Бессмертья, может быть, залог.
Ясно, что здесь говорится о личном бессмертии, а не в смысле славы, потому что в погибели от чумы, помимо своей воли, нет никакой заслуги.
Наконец, на упрек Филарета в религиозных сомнениях Пушкин восторженно ответил:
Твоим огнем душа палима
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе Серафима
В священном ужасе поэт.
Свободное копирование
