27/XII
«МАСКАРАД»
— Неизвестный сейчас другой породы в сравнении с Арбениным, — он должен быть лермонтовским, — сказал Ю.А. (дебютировал Саркисян[1]).
Ю.А. говорил исполнителю, что «Н.Д. великолепно читает стихи и потому бытовая подача текста ранит и того и другого».
Да, конечно, либо Арбенин — бытовая фигура и говорит прозой, либо Неизвестный должен быть романтическим образом и тогда все бытовые характеристики пойдут лишь во вред исполнителю, а спектакль сделают эклектичным, разностильным и дезориентируют зрителя.
А потом:
Арбенин — чудовищная по накалу и объему роль, и тут хочешь — не хочешь, а изобретай и находи средства, чтобы не утратить силу власти над залом, так как внимание, как утверждают, утомляется. Нужно распределить силы. Роль же Неизвестного вся на подготовке. Он даже не имеет права принять вызова Арбенина на маскараде: у него еще нет козырей, которые сделали бы его победителем, и потому в финале может и должен развернуть всю силу своего сокрушающего темперамента, своей ненависти, мести. И чем крупнее будет выявлен этот напор, тем более решающей будет выглядеть победа! А кроме этого, ведь сцена Неизвестного — финал спектакля.
Может быть, когда в театре появится новый Арбенин, я сыграю Неизвестного. Мне кажется, я много могу досказать из того, что еще не сказано было нашими исполнителями. Тогда одену его возможно чернее, надену черные перчатки и не сниму их, и иссушу его тело и испепелю душу, чтобы вспыхивало неистовое пламя последней вспышкой, за которой холод и пустота.
Спектакль прошел ровно, ни взлетов, ни падений.
Свободное копирование
