16/XII
«ОТЕЛЛО» (ЛЕНИНГРАД)
Что мы будем сегодня искать?
Мерзкая погода — дождь которые сутки… давит на грудь. Молчит и голова и душа… […]
Играл формально и тяжело. Но было несколько находок: «Смеется небо над собою…» Кусок очень расширился и развернулся. Чуть не заплясал, бил в ладоши, смеясь, получилось занятно.
«Может уйти и вновь вернуться, Плакать…» — это в одно… много еще, что может делать послушная — это он говорит, глядя на Лодовико. Но вот он увидел ее лицо и… осекся и следующее:
«Плакать»… Говорит по инерции, внося в слово то же настроение, но смысл другой — смятение. Он увидел заплаканную, перевернутую Дездемону… и перевернулась душа и заплакало мое существо…
«О это слово в памяти летает, как воронье… отмахиваясь руками в обе стороны — …над домом зачумленным».
Смотрел в Александринке «Гамлета»[1].
Я видел в роли: Чехова, Дудникова, Горюнова, Оливье[2]. Фрейндлих[3] — пятый исполнитель.
Он думает сам и заставляет думать зал.
Как зал слушает! Ни кашля, ни шороха…
Это надо знать и любить нашим руководителям. Так может вырасти и наша драматургия.
Мамаева мила[4], но как бы хотелось ей подсказать… Она уже очень близка к тому, что вот-вот и окажется совсем актрисой «Александринки» — актрисой изображения.
Опять потрясла меня пьеса.
Опять я почувствовал со всей остротой себя обойденным. Как я хотел и хочу играть Гамлета!
Я думаю, что это одна из самых близких мне ролей. Но уже поздно, и возраст не тот, а кроме того, Москва имеет своих Гамлетов (Охлопков и Вахтанговский театр)[5] […]
Свободное копирование
