авторов

1427
 

событий

194041
Регистрация Забыли пароль?
Мемуарист » Авторы » Viktor_Sorokin » 1947-1949. Мой рай - 6

1947-1949. Мой рай - 6

06.07.1948
Малынь, Московская, Россия

Лето 1948 года 

Тревожное впечатление в моей памяти оставила небольшая, по 8-10 деревьев в ряду, аллея древних корявых, обветренных и обломанных лозин с множеством дупел на берегу метрах в двустах от нашего дома вниз по течению речки. Их называли Афонинскими – по фамилии семьи, жившей в ближайшем доме. Тревожность этого места вызывалась следующими обстоятельствами. Прежде всего, под ними стояли две пыточного вида узкие будки, которые служили для окуривания сернистым газом туловищ чесоточных лошадей. У каждой будки было по две пары дверей. В одной из пар был вырез для шеи лошади, благодаря которому лошадь могла дышать чистым воздухом, но не могла удрать от ветеринарной экзекуции. (И потому ужас от гильотины я испытывал задолго до того, как узнал об этом «санитарном» изобретении из учебников истории…)

А еще, по непонятной мне причине, под лозинами никогда не было видно людей (может быть, потому, что днем все были в поле, а поздно вечером занимались своей скотиной). И даже нам, детям, почему-то не хотелось играть в этом месте. А вот все другие ветлы всегда манили возможностью по ним полазить. 

Однажды под крайней дальней лозиной я увидел странного музыканта: он крутил установленную сбоку какого-то ящика ручку и из деревянного ящика лилась странная и неизвестная мне музыка. (Через много лет я узнАю, что инструмент этот называется шарманкой.) Но одно обстоятельство так и осталось для меня загадкой: для кого играл шарманщик, если на улице никого, кроме меня, не было?..

Как ни странно, я помню лишь единственный широколиственный клен в России – в палисаднике у Мухиных. С точки зрения семилетнего ребенка это был просто сказочный клен, потому что с некоторой осторожностью на него можно было перебраться прямо с крыши дома и наоборот. А еще в тени клена было намного прохладнее, чем под любым другим деревом.

Венки из цветов ромашки поповника были повсеместно обычными. Но однажды на голове деревенского парня я увидел венок из листьев клена. Венок выглядел настоящей царской короной, а парень, как я сейчас определил бы, – Цезарем. 

Одним из самых важных моментов в моей жизни является память о запахах трав, деревьев и предметах, окружавших меня в дошкольном возрасте. У меня такое ощущение, что мое обоняние было абсолютным, как у собаки. Я мог различить по запаху все части растений, все металлы, все виды снега и льда, людей… И это одна из самых больших радостей в моей жизни. (Вот почему я сочувствую людям, которые табаком и алкоголем убивают свои аппараты обоняния и вкуса.)

*** 

…В июле опять стояла сильная жара, и однажды кто-то сообщил, что на Азаровке пожар. Я тоже побежал на другой конец деревни. Люди по стометровой цепочке передавали друг другу ведра с водой от речки к горящим домам. Но что такое ведро воды против соломенных крыш?! Пожар уничтожил один за другим семь домов. На месте беды в истерике бились погорельцы…

Но жизнь продолжалась, и я жил в своем русле – у бабушки за пазухой. Несмотря на мою физическую слабость, у меня был точный глаз. Как, наверное, и многие дети, я бросался камнями. Однажды в этой опасной забаве я угодил камнем моей соседке-одногодке Лиде Соколовой в лоб. Естественно, тетя Оля, Лидина мама, рассказала о случившемся бабушке. Однако она меня не била, но как-то проникновенно и ненавязчиво сказала, что в людей бросаться камнями негоже. (Следующий мой камень будет только через четыре года – в лобовое стекло грузовика…)

Никакого сексуального воспитания детей в наше время не было – все познавалось на улице от более старших детей. До маленьких детей информация доходила в весьма своеобразной форме. Однажды с четырьмя девочками от пяти до девяти лет мы оказались в нашем огороде за сараем (хлевом). И тут одна из них предложила: «А давайте по-матушки!» До этого выражение «по-матушки» я слышал только в значении плохо ругаться. Но девочки, по-видимому, имели в виду что-то другое. 

Из находившейся вблизи охапки соломы сделали ложе. Какая девочка легла первой – уже не помню, кто, ибо ни к кому из них не питал никаких чувств – ни хороших, ни плохих (впервые влюбился я лишь в пятом классе). Однако по неопытности куда надо я не попал, а потому ничего не получилось, но запомнилось ярко, с мельчайшими подробностями… Любопытно, что никто из детей не имел ни малейшего понятия о предосудительности такой «игры». А если бы такое случилось лет через пять?..

Стоит заметить, что если бы этот эпизод описывал взрослый очевидец, то, без малейшего сомнения, он использовал бы для него весьма резкие выражения. Но мир детей и мир взрослых – это две очень разных планеты… И еще: я не встречал описание становления сексуальности у детей от первого лица. По-видимому, причиной этого является то, что взрослые берут на себя ответственность за свои поступки в детском возрасте. В отличие от других людей, я подписываюсь под ответственностью за свои поступки лишь с возраста тринадцати-четырнадцати лет – когда задумался о выработке своей системы ценностей по собственной инициативе. И на себя, каким я был до тринадцати лет, смотрю как на совершенно другого человека.

*** 

Хлев был невысоким (около 2.20). Он был сложен из известняка, стропилы были из толстых бревен, а крыша была покрыта толстым слоем уже подопревшей соломы. В нижнем крае кровли было множество нор, в которых гнездились воробьи. Засунув в нору руку, можно было достать яйца или нащупать птенцов. 

Насест для кур в хлеве выглядел в виде ряда тонких жердей, прибитых по диагонали в углу овечьего загона. Но для кладки яиц куры забирались под крышу, где на часть стропил были положены слеги, на которых хранилась солома для подстилки животным. Лазить по «чердаку» хлева было необычайным удовольствием. В холодную погоду в соломе было тепло и уютно. Иногда в ней можно было найти яйцо. И чтобы предотвратить кладу яиц за пределами «гнезда», бабушка утром ловила и щупала кур, засовывая им палец в анальное отверстие (этим «искусством» быстро овладел и я и сообщал бабушке, какие из кур сегодня снесутся), и если курица был «на сносях», то, чтобы она не снеслась где-то на стороне, ее сажали в корзину с соломой и накрывали другой корзиной... 

Чердачная часть хлева привлекала меня еще и тем, что в ней, прямо под самой кровлей, находились две дедушкины наметки с длинными, пятиметровыми, шестами. Глядя на них, я мечтал о том времени, что когда-нибудь снова пойду с дедушкой ловить рыбу…

А я тем временем рос, и 6 июля мне исполнилось семь лет. Обычая отмечать Дни рождения в нашем роду не было, поэтому за 75 лет я не запомнил ни одной своей годовщины. Во взрослой жизни мне дарили какие-то подарки, но и они не запомнились. А я мечтал всего лишь о двух подарках – хорошей прогулке (как на первом свидании!) и... трех маленьких полевых цветочках – вероники, незабудки, колокольчики. И однажды кто-то мне подарил три одуванчика...

В августе ходили по домам и переписывали семилеток. И кто-то сказал, что мне пора в школу...

Опубликовано 14.06.2018 в 19:03
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Idea by Nick Gripishin (rus)
Юридическая информация
Условия размещения рекламы
Поделиться: