Проезжая из гостиницы до радиостанции, где мы работали каждый день, мы проносились мимо какого-то бело-серебряного здания с сияющим куполом. Через 10 дней мы обнаружили нечто фантастическое: это была мечеть из белого мрамора (в зависимости от солнечного освещения то розового, то золотистого) с четырьмя минаретами. Огромный купол и купола минаретов были покрыты золотом (как выяснилось, не менее двадцати пяти сантиметров в толщину). Это было второе сокровище мусульман после Мекки – шиитская усыпальница Али, последователя Магомета. Каждый обеспеченный мусульманин, умирая, оставлял толику золота в дар мечети Али или Магомета (усыпальница Магомета была в Мекке). Я всё пыталась упросить шофера ехать помедленнее, но он категорически отказался, сказав, что неверным на это сокровище не полагается даже смотреть.
Теперь у меня была цель пребывания в Ираке: не только увидеть памятники старины, развалины Вавилона, но и проникнуть в мечеть Али.
Песок и воду со дня Тигра я получила, необременительно поужинав в ресторане на берегу реки, и теперь намечалась следующая авантюра. Моя часть группы работала с планами строительства новой передающей радиостанцией и со строительством всех необходимых коммуникаций вплоть до жилых домов. Нашим объектом для приведения всех наших интересов к логическому плану и концу (то есть все данные для проектировщиков, наших, советских) был министр Строительства и Архитектуры господин Нурредин Муххетдин. У него была прелестная жена и двое чудесных мальчишек, но этот человек пал жертвой моей неотразимости и готов был подарить мне луну.
Я созналась, что «луна» у меня есть дома, климат мне тоже подходит больше северный, но что у меня имеется неистребимое желание прильнуть к стене желаний, обращенных к Али, что я буду несчастнейшей из женщин, если уеду, не побывав в его потрясающей мечети.
Господин Нурредин дал клятву, что придумает, как исполнить желание любимой женщины. Из Москвы прибыл специалист по антенным полям, он должен был решить, какие частоты просить в Женеве для Багдадского радио, человек этот был полностью невинным в мусульманских делах. Я намекнула Нурредину, что он подходящий объект для использования в опасном приключении. План был составлен: Господин Нурредин с шофером и охраной заезжает за нами двоими, когда все остальные на радиостанции. Меня одевают в апу (покрывало сверху до полу, которую нужно руками держать чуть ниже носа), а моему голубоглазому толстенькому спецу выдают четки, так как он, якобы, азербайджанский мусульманин. За нами заехали, у «Садов 1001 ночи» машины остановились, мы пересели в авто Нурредина (я в апе, спец - с четками) и двинулись в сторону мечети. Вокруг нее стены, внутри стен ночуют паломники, пришедшие поклониться святому, а далее у лестницы мы были встречены высоким синеоким молодым красавцем, который в то время исполнял роль старшего служителя святыни (роль наследственная). Господин Нурредин сказал, что он должен посмотреть, все ли в порядке в сводах, что он пригласил с собой господина из Азербайджана, правоверного мусульманина с женой. К этому времени наш «мусульманин» уже кое-что сообразил, и поэтому кроме икоты и облизывания губ ни на что не был способен.
Мы были допущены к серебряной кружевной стене, чтобы завязать ниточку-желание. Моим желанием было и впредь ездить по разным странам - я вошла во вкус невероятных путешествий. За серебряной стенкой была золотая кружевная стена и за ней белый мраморный саркофаг. Были мы там минут пятнадцать, потом поблагодарили, сели в автомобили и опять остановились у «Садов 1001 ночи» (безлюдное место). Там господин Нурредин сел на землю и стал молиться. Он благодарил Али за то, что нас не залили ни кипятком, ни растерзали, как обычно делали с неверными паломники.
Но я сияла. Я приобщилась к святыне, я теперь стала «эффенди».
Свободное копирование
