Жизнь по-прежнему была радужной, ждали малыша (моя институтская подруга Зина с Толей Ивановым-Цыгановым тоже были «беременны») развлекались, ездили с друзьями за город по воскресеньям. Меня уже перестало тошнить, и я гордилась своим пузиком. Врачи уверяли меня, что все в полном порядке. Я ходила на занятия молодых мам, где нам объясняли, как правильно себя вести и дышать во время схваток и родов.
Закончился 4-ый курс, я сдала экзамены, которые сдавала уже с очевидным животиком, гордая и трепетавшая. У моих друзей, Зины и Толи Иванова-Цыганова, которые поженились на месяц раньше, уже появилась дочка Ира. Я считала, что получить ребенка есть редкая удача, но сомневалась, что от такой «примитивной вещи», которой занимаются супруги, появляются дети. Я прошла все неприятности с тошнотой и отвращением к виду и запаху мужа, что характерно для беременной.
Сдав экзамены, я уехала в Болшево, Дом творчества кинематографистов, на природу, где пробыла до 15 августа 1951 года. Потом вернулась домой, чтобы быть оближе к роддому. Тогда никто не ведал, что единственным хорошим роддомом в Москве мог быть только кремлёвский. В других домах для рожениц было мало условий, кроме рекомендаций как сдерживаться и не кричать от боли.
Свободное копирование
