На другой день, до выезда из станицы, я походил еще некоторое время по берегу Дона, полюбовался на родную реку, посмотрел, как тянули рыбаки невод… Затем – нанял извозчика и поехал из Старого Черкасска в Новый.
Кстати, несколько слов о рыболовном промысле на Дону. Должен, впрочем, оговориться, что мои личные наблюдения по этому вопросу далеко недостаточны: я был в рыбопромышленном районе (к которому принадлежат, между прочим, станицы Старочеркасская, Аксайская, и центром которого являются Елизаветовская и Гниловская станицы) – проездом, короткое время и, притом же, в глухое время рыболовства – в летнюю, или «меженную» пору. Сведения, полученные мною из расспросов казаков, не всегда были согласны между собой; приходилось сверять их с небогатым печатным материалом, случайно оказавшимся у меня под руками, и многое, сообщенное моими случайными собеседниками, надо отбрасывать, как недостоверное произведение фантазии *).
_______________
*) Например, в Старочеркасске мне пришлось слышать о богатстве Елизаветовских и Гниловских рыболовов следующее: «Казак там работает, черный от воды, на карикатуру похож, а жена – генеральша! Дом у него – хибарка рублей во сто, не больше, а войди – мебели рублей на тыщу»… А между тем г. Полушкин в своей брошюре «Рыбацкая вольница» вот как описывает жилища этих богачей: «Зайдя в несколько хат, я увидел крайнюю бедность. Комнаты были низкие, полы глиняные; несколько плохеньких стульев да черные, закоптелые образа украшали серые стены»…
Один только факт во всех этих отзывах общепризнан и несомненен: это прогрессирующее уменьшение рыбы в Дону, в его притоках и на всем морском побережье. На основании собственных наблюдений я могу сказать о крайнем рыбном оскудении в верхнем Дону, а также в Медведице и Хопре. На моей памяти, в какие-нибудь пятнадцать-двадцать лет, даже количество воды поразительно уменьшилось, а о прежних уловах старые рыбаки (или «рыбалки», как они называются в области) лишь приятно вспоминают да вздыхают, собравшись где-нибудь на песчаном берегу реки во время ночной ловли.
Одною из главнейших причин рыбного оскудения на Дону гг. Номикосов и Полушкин признают постоянное и полное заграждение донских гирл рыболовными снастями, не позволяющее рыбе проникать вверх по реке для метания икры в удобных местах, и затем – хищнический способ самой ловли. «Благодаря только изумительной плодливости рыбы, Дон не до конца оскудел оною», – замечает г. Номикосов. «В данное время», – говорит другой автор: – «рыболовный район, начинающийся от Елизаветовской станицы и далее вверх по Дону, представляет из себя в высшей степени безотрадную картину. В Аксае, Старочеркасске и Александровской промысел уже давно прекратился, в Гниловской – также, и только в одной Елизаветовке продолжают еще рыбачить полусопревшими неводами. Причиной этого служит большая масса донских и не-донских рыбаков, скучившихся в самом устье реки Дона, забивших вентерями и сетями все многочисленные гирла и таким образом окончательно заперших ход рыбы в верховьях».
Рыба, не попавшая в снасти и не прошедшая в реку, должна вернуться в море и метать икру в местах совсем неудобных, вследствие чего в самом зародыше погибает уже огромнейшее рыбное богатство. Из пойманной рыбы ни один икряный экземпляр не выбрасывается в воду; также и пойманная мелкая рыба, «однолеток», не имеющая никакой продажной ценности, остается на берегу и пропадает без всякой пользы.
Все это, вместе с обмелением рек и уменьшением питательного запаса, необходимого для рыбы (причина, кажется, одна и та же – истребление лесов), с увеличением пароходного движения, – сулит для донского рыболовства не в далеком будущем могилу. И теперь уже количество казаков, занимающихся одним только рыболовством, значительно уменьшилось (вследствие перехода к другим промыслам), и положение большинства их далеко не блестящее. Есть несколько десятков самостоятельных неводчиков-богачей, имеющих свои «ватаги» рабочих, – эти живут широко, а остальная масса промышленников перебивается кое-как.
«Чтобы не умереть с голоду», – говорит г. Номикосов, – «рыболов должен поймать рыбы рублей на 400, из которых уплачивает работникам рублей 50. Обстановка такого рыболова весьма небогата. Домик у него в две комнаты с холодным чуланом. Живет рыболов с базара, даже хлеба дома не печет, чем и отличается от земледельца, довольствующегося почти исключительно своими продуктами. Некоторые рыболовы в помощь к своему коренному занятию имеют еще огороды, часть продуктов с которых продают на сторону»…
