2.09.44. Суб. Идём на занятия. В гимнастёрках с погонами, в пилотках и в гражданских штанах и тапочках. До пояса – военные, ниже – гражданские, кто в чём. Сами себя прозвали «потешными войсками» Смешные. Стесняемся взглядов людей, но гордимся, что хоть на половину уже «лётчики».
Занятия: литература, строевой устав, строевая подготовка, математика, история. Нас учат быть военными и уметь по-военному жить, выполнять команды. Уставы и строевая подготовка по расписанию будут нашими главными дисциплинами в ближайшей перспективе.
Алька Малышев после строевой подготовки возмутился:
– Что они нас муштруют. Мы же не пехота. Пусть суворовцев муштруют.
В стране созданы в прошлом году Суворовские училища для сирот. У них тоже школьная программа, как у нас, но общевойсковая. Сирот, которые не прошли у нас медкомиссию, отправили в Суворовские училища. Один из Суворовского перевёлся к нам. Блатного вида, говорит с улыбочкой:
– Там учатся тупые, тугодумы. Пехота всех принимает. А я сообразительный, остроумный, нужен для авиации.
– Да, тугодумы опасны для авиации, – развил его тему Малышев.
И пошло-поехало. Упражнение на выдумки. Вовка Побокин:
– Наши тупые сержанты могут в пехоте командовать полками.
Мне обидно стало за пехотинцев, роющих окопы и выдерживающих на себе все виды огня, снарядов, бомб. Я понимал, что это юмор, но он ядовит, кощунственен. Говорю, как правдолюбец:
– Не стреляйте по своим.
После занятий было первое комсомольское собрание роты. Избрали бюро из тех, кто смелее, инициативнее. Создали редколлегию из добровольцев. Потом на взводных собраниях избрали комсоргов и редакторов боевых листков.
– Распределились согласно умственному развитию, – прокомментировал Быркин.
Я по умственному развитию никуда не попал. Рано выдвигаться, надо присмотреться.
«Правда» пишет, что наши войска освободили из румынского плена около тысячи союзных лётчиков. Мы им сочувствуем.
3.09.44. Вос. После завтрака пошёл к Мищенковым. Не иду, а лечу. На плечах голубые погоны, окаймлённые жёлтым цветом, с эмблемой-птичкой. На голове – пилотка со звёздочкой. Присматриваюсь: смотрят ли на меня люди? Засматриваются! А почему? Я хорош или потому, что до штанов военный, ниже – гражданский. На плечах – погоны, на ногах – парусиновые тапочки. Сверху – представительный военный, а снизу – босяк.
Увидев меня ещё у калитки, тётя Дуся смеётся:
– А что ж ты штаны переодеть забыл?
– Не выдали ещё, – смущаюсь я, впервые ощущая нелепость своего одеяния.
– А зачем же ты так оделся? – присматривается к моей потешной форме дядя Ваня. – Это же не по форме.
– Приказали.
– Чудаки твои начальники. Как тебя патруль не задержал.
– Мы так и строем ходим.
– Чудаки, что тут говорить.
Назад пошёл с гимнастёркой под рукой, в синей майке. Люди на меня уже не смотрели. Идти в интернат не хотелось. Рано. Пошёл в кинотеатр на фильм «Насредин в Бухаре». Долго вертелся вокруг контролёрши. Не осмеливался попроситься в зал. Потом одел гим¬настёрку. Она заметила:
– Проходи, сынок.
В кино нахохотался до слёз.
Английские войска вступили в Брюссель, который освободили восставшие патриоты.
Свободное копирование
