Но, как уже было сказано выше, нас сгубило непомерное национальное самосознание. Главный конструктор настоял на том, чтобы все операторы и команды имели не отвратительные для русского глаза и уха заморские имена, а имена русские, родные. Их перечисление, думается, доставит большое удовольствие для любителей юмористики.
Оператор GOTO обозначался у нас как ИДТИ. RETURN — ВОЗВРАТ. DIM — РАЗМЕР. END — КОНЕЦ. FOR... TO... NEXT — ДЛЯ... ДО... СЛЕД. HEX$ — ШКОД. IF... THEN — ЕСЛИ... ТО. INPUT — ВВЕСТИ. PRINT — ПЕЧАТЬ. STOP — СТОП. RUN — НАЧАЛО. Даже функции SIN и COS обозначались как СИН и КОС.
Но, в общем-то, все было достаточно логично и довольно близко к тексту первоисточника. Привести все эти лингвистические выкрутасы к международным нормам не представляло никакого труда. Но господа-конкуренты из городов и весей Советского Союза крепко ухватились за данную особенность нашей машины и завалили ее. В серию пошла киевская разработка, которая вышла в свет лишь пять лет после того, как было ошельмовано наше детище. И когда в стране появился аналог интелевского процессора 8080 (кажется, он был первым). Это была не разработка даже, а наглое воспроизведение IBMовской персоналки, плевок в лицо международному гаагскому трибуналу.
Был примерно восьмидесятый год. И нам ничего не оставалось кроме как приспособить наши десять опытных образцов для автоматизации производства измерителей мощности на нашем базовом заводе. Чего только не делали наши калькуляторы, которые разрабатывались для более грандиозных программ. Прозванивали печатные платы, проверяли работоспособность смонтированных узлов, осуществляли отековский контроль готовой продукции, которая в больших количествах делалась для военных. Ведь измеритель мощности — прибор особый, необходимый для контролирования всевозможных радиолокаторных и прочих систем.
Лет через пять наши машины начали «сыпаться» и мы, своими собственными руками, поменяли их на киевских уродцев. Это, конечно, был большой позор. Однако за него нам платили деньги.
Потом наступила перестройка. Военным резко урезали бюджет. Завод перешел на производство электрических счетчиков, то есть вернулся к 46-му году, когда он был создан именно для этих целей. МНИИРИП начал судорожно искать новые темы, хватаясь за самые невероятные проблемы. Расчет был прост: получим деньги, пару лет поживем на них, делая заведомо невыполнимую НИР, а там что-нибудь да и произойдет: либо заказчик сдохнет, либо другой, баснословно богатый и глупый, найдется.
Таким образом меня втянули в разработку прибора для поверки суперточных источников тока. Что предполагало создание супер-суперточного устройства, где погрешность должна измеряться не одним десятком нулей после запятой. Я, человек привыкший иметь дело лишь с двумя электрическими потенциалами — логическим нулем и единицей, почти год с ужасом читал неведомые для меня книги, в предобморочном состоянии пытался подступиться к проблема. А потом совершил не только мужественный, но и честный поступок. Благо к тому моменту я достиг определенных результатов в писании стихов и уже подступался к прозе, то ушел в журналистику. На дворе стоял 1990-й год. Последний год советской власти и Советского Союза.
