Апрель. Очень тепло. Москва-река вышла из берегов, сильно затопила набережную и нижние переулки Зарядья. Пропуская бесцветные лекции, втроем-вчетвером спускаемся к воде по лесенке с Варварки по крутым уличкам XVII века. Разжигаю в себе неприязнь к институту, предвкушаю скорый отъезд на дачу. Однако нас продержали до 10 июня, потом объявили, что занятия продлятся до 1 июля, а затем пошлют на практику до 1 августа, да не по специальности, а на производство (надо "орабочить" гнилую интеллигенцию, была такая установка). Меня почему-то назначили не на завод, а на общественную работу по линии Охматмлада. Теряя самообладание, сказала, что терпеть не могу материнства и младенчества - лучше в колхоз! На меня прикрикнули: "Это еще что за возражения?!" - "Ах, так! Ну, тогда прощайте!" Я взорвалась, швырнула на стол студенческий билет и хлопнула дверью. Вылетев из института, добежала до Александровского сада и затаилась на уединенной лавочке под цветущей сиренью. Перевела дыхание и стала обдумывать свою декларацию независимости от принудучебы. С "мачехой" было покончено. Впереди засияла свобода.
Свободное копирование
