26 июля. <...> Письмо от Н. Я. милое, умное. Довольна тем, что я написал о близости «Шума времени» и Герцена и пишет, что О. Э. очень любил Герцена. Пишет и о сходстве наших мыслей о Барри Голдуотере. [АКГ опасался прихода его как кандидата в президенты к власти на выборах в США] <...>
Встреча с Р. в библиотеке. И через несколько фраз начинаем говорить о 37-м годе. Эта тема влечет к себе, как бездна. Вспоминаю множество бесед за эти годы с такими разными людьми как Б. Слуцкий, Е. Винокуров, Л. Левицкий, А. Каменский, Н. Панченко, Т. Есениной, Л. Борисовым, К. Паустовским, И. Эренбургом, Ц. Кин и многими другими, и все эти разговоры почти всегда неизбежно съезжали на эту злосчастную историческую загадку. У меня в 37-м году не было ни одной ложной иллюзии, но все же я допускал, что в этом есть какой-то процент жестокой исторической целесообразности (угроза фашизма — а угроза шла с другой стороны! — военная опасность и пр.). Не очень веря во вредителей (я слишком хорошо для этого знал с детства психологию русского инженерства), я верил в отдельных шпионов и, не оправдывая возможной поимкой одного репрессии к сотням и тысячам, все же думал, что такой расчет мог быть. Но похоже, что шпиономании не было и на самом верху, а была только истерическая опаска за власть. Огромное большинство было уничтожено превентивно: не за реальную оппозицию, а за возможную. По большому историческому счету это была гигантская ошибка и Сталину не помогли такие искусственные меры, как создание исторических «прецедентов», вроде возвеличения Грозного — он уходит в века загадочным преступником. <...>
В 7-м номере «Москвы» интересная, местами талантливая, страстная, несмотря на срывы в безвкусицу настоящая повесть А. Алдан-Семенова «Барельеф на скале». Это о лагерях на Колыме в 50-х годах. <...>
Наши легкоатлеты с треском проиграли традиционный матч американцам в Лос-Анджелесе. У тех преимущество в 30 очков. Наши не взяли первого места ни на одной беговой дистанции. Как же радио тянуло с информацией. Говорят, проигрывать тоже надо уметь. Но этого мы как раз не умеем, и не потому ли мы и проигрываем?