9 июля. <...> Сегодня был на записи песни «Белые ночи» исполнитель Георг Отс. Текст написал Булат Окуджава. Он пришел на запись. Час болтали с ним в многочисленных паузах и перерывах. У него скоро выходят две книги: в Москве и Тбилиси, но с комически малым тиражем: 2 и 5 тысяч, хотя, разумеется, заявок было вдесятеро больше. <...> Текст песни неплохой. Вторая песня нравится ему гораздо меньше (шуточная). Говорили о том о сем: о Маршаке (которого хоронили как раз в это время в Москве), о К. Г. Паустовском, о репрессиях (у него мать просидела 19 лет) и т. п.
11 июня 1964. Попутно писанию сценария перечитываю (чтобы заразиться красками) Гоголя. Взял и Герцена, но увлекся и перешел границы необходимого — стал читать вдоль и поперек. Уж в который раз сижу над «Былым и думами» и вычерпываю новое, не замеченное.
Нет! Не назад к Герцену нам надо идти, а вперед к нему: вот уж кто ничуть не старомоден, а неслыханно остер, умен, безгранично всепроникающ. Рядом с ним И. Г. — шамкающий слащавый старичек. У Герцена есть догадки и прозрения, которые ранее нашего времени не могли быть поняты, а есть и такие, думаю, которые будут поняты только при конце нашей эпохи. Снова стало мечтаться о книге «Дневник читателя», т. е. о комментированном перечитывании книг, подобных «Б[ылому] и д[умам]». <...>
Я все никак не доберусь до писем Герцена: знаю их плохо и слишком выборочно, а пора бы узнать.
<...> Белинский (в письме к Г[ерцену]) называл его ум осердеченым.
Любая проза рядом с герценовской кажется монотонной: читая Толстого, Достоевского, Чехова часто угадываешь и ход мысли, и дыхание фразы. Это даже становится своеобразной силой — действует психологический закон метра, рифмы, закон рефрена. И движение мысли, и структура фразы у Герцена неожиданны. <...>
Первый раз я всерьез и внимательно читал Герцена во второй половине лета 37 г. после ареста Левы (до этого только проглядывал). <...>
Свободное копирование
