Дядя Грицай

Дядя Грицай таки да был ветераном войны, израненный фашистами от ноги до жопы. Сам рассказывал, как в жаркой рукопашной схватке эту самую жопу ему эсэсовец причесал кинжалом. Правда, боевой шрам никому не демонстрировал, хотя лишний раз спустить штаны было для него не проблемой даже в трезвом состоянии.
В аккурат после двадцатилетия Победы, когда по участникам войны дали первый залп невиданных до той поры льгот, израненная жопа дяди Грицая внезапно напомнила о себе. Или он просто жопой почувствовал, что его жизнь станет куда лучше, если с песней идти по ней на костылях?
В общем, в один таки прекрасный для него день дядя Грицай пригнал во двор со скоростью торпеды при своем обычном запахе и обшарпанных костылях под мышкой. Уже на следующее утро он стал усиленно доказывать, что с этим приобретением его сможет разлучить только малогабаритный деревянный макинтош.
Правда, иногда костыли мешали ветерану. Когда он гнал по подъезду, расставленные на ширину рук костыли цепляли стенки дома. Возле самых ворот дядя Грицай трудолюбиво опускал костыли и усиленно делал вид, что его ноги имеют исключительно декоративное значение.
Так вот, этот самый дядя по какой-то причине постоянно орал мне уже тогда довольно затертое одесское пожелание: «Чтоб я видел тебя на одной ноге, а ты меня одним глазом!». Можно подумать, что я и при сильно большом желании мог бы составить ему в десятилетнем возрасте конкуренцию по поводу краснознаменных костылей и вытекающих из них приятных сорокаградусных последствий? Зато я отвечал дяде Грицаю фразой собственного изготовления: «Чтоб у тебя отсохли руки, и ты не мог держать ними костылей!».