Я такой старый, что еще помню манеру одесситов называть улицы только по-старому. Потому спуск Кангуна именовали Польским спуском, как еще в те далекие времена, когда трамвай бегал прямиком до Карантина, где закрывали на обсервацию всех подряд, и никакой Гоголь не мог сделать себе исключения из общего правила. Так сегодня, когда Польский спуск обратно стал Польским, я вернусь к той самой манере и назову его спуском Кангуна. Это был еще тот мальчик из мало того, что приличной, но и богатой одесской семьи. Но Мосе Кангуну была мало семейного сармака до полного счастья, он хотел революции, и для начала устроил забастовку пролетариата на хлебопекарне собственного папы. А до конца ему хватило проехать по Пушкинской на машине, которую обстреляли стремившиеся оккупировать Одессу гайдамаки Украинской народной республики. Грохнуть Кангуна они решили не случайно, он был начальником штаба Красной Гвардии, которая наотрез отказалась разоружаться. Так погиб Мося Кангун, которому едва не стукнул 21 год. И брат его, Лазарь, погиб, ему было 17.
С их гибели и начались события, после которых российский в то время город Одесса был очищен от украинских оккупантов. Как вы думаете, кто кроме меня, старика, получившего должное воспитание Мамы, в этой стране может позволить себе подобную терминологию и сказать при том чистую правду? В том числе за адъютанта Моси Кангуна - Сережки, выжившего в мясорубке гражданской войны. Он был совсем пацан, а выбить гайдамаков из Одессы во многом зависело от его старшего брата, Абрама Факторовича, которому тогда было аж 18. Его группа красногвардейцев должна была уничтожить броневик гайдамаков, прикрывавший вокзал. Все погибли, и Абрам Факторович, взорвавшим броневик ценой собственной жизни. После чего Факторовичей прозвали в Одессе Броневыми, и стали они Броневыми даже по документам. В том числе тот самый пацан, адъютант Кангуна, Сережа, папа известного артиста Леонида Броневого...
Свободное копирование
