г. Керчь. Завод
Апрель 1919 г.
Моё ночное дежурство кончается. Я стою на берегу моря и любуюсь восходом солнца. Картина восхитительная. Море, белое, словно серебро, начинает окрашиваться в медные тона. Оно молчит, немое и прекрасное. Зато в ветвях деревьев несмолкаемое щебетанье проснувшихся и голодных птичек.
Что-то странное делается в Заводе. Раздалось несколько орудийных выстрелов, и даже видны белые дымки разрывов; но странно, что стрельба в самом Заводе! Чуть ли не среди зданий и садов!! Если внимательно прислушаться, то слышна, правда, очень слабо, но всё же слышна перестрелка. Что там случилось? В эту минуту меня вызывают к начальнику гарнизона.
С Брянского завода сообщают, что совершено нападение врасплох на наши части и что много погибло и взято в плен «товарищами»; бой продолжается и оттуда просят подмогу. Положение отчаянное. Немедленно зазвонили телефоны. Я начал собирать людей и ждать автомобиля. Прошло 10-12-15 минут, а автомобиля всё нет. Наконец всё готово.
Уже часов 5 утра. Мы несёмся полным ходом по пыльному и сонному предместью. Вот места, где только что был бой. Около тюрьмы мы слезаем и цепью проходим по садам. Нет никого. В Заводе всё кончено, и мы опять опоздали.
Нападение было смелое и предательское. Один из главных разбойников, одетый в офицерскую форму, обошёл наши посты, некоторые из них снял, узнал пропуск и пароль. Затем подошли к рассвету цепи товарищей и сразу напали на дом, где жил вр. <временно> командующий нашим полком полковник кн. Вахвахов (переяславец [23]). Забросали дом ручными гранатами, застрелили наповал князя, тяжело ранили полковников Лельевра и Бастамова. Затем почти одновременно атаковали эскадроны, дома офицеров и прочих жителей Завода. Все растерялись. Корнет Накропин был смертельно ранен в живот осколком бомбы.
После первой паники началась отчаянная защита. Конечно, эскадрон новобранцев, почти безоружных, был захвачен почти целиком. В других зданиях Карцев, Счастливцев, Врангель, Кусов, Юзвинский и другие наскоро устраивали баррикады, стреляли из окон, дверей, из-за каменных заборов и углов зданий. Артиллерия наскоро запрягла лошадей и карьером выскочила из ворот под самым носом удивлённых «товарищей», успевших только дать залп вдогонку.
Ездовые подвезли орудия к самому берегу моря – единственному месту, где ещё можно было защищаться, т.к. Завод был уже почти весь занят, а город был также отрезан цепями большевиков. После первых же выстрелов, довольно, кстати, удачных, «товарищи» замялись, тем более, что стало уже светло, а от каменоломен они оторвались уже довольно далеко. Этой заминкой воспользовались остатки наших, сделали нажим, прорвались к морю, к орудиям и там залегли.
Когда я прибыл, всё было уже спокойно: подбирали убитых и раненых, узнавали, кто жив, кто в плену. Рассказывали друг другу, кто как спасся и разные эпизоды боя. Чудом спасся полковник Счастливцев. Его припёрли в угол какого-то здания и дали по нём залп. Он стоял боком, и четыре пули чиркнули по его серому офицерскому пальто как раз против живота, оставив четыре царапины. Он выстрелил. Потом была брошена бомба. Когда дым рассеялся, его уже не было: он воспользовался им и бежал. Действительно, подвезло человеку!
Бастамов ранен в грудь, плечо раздроблено, и кровь идёт сильно. Лельевр ранен тяжело в ноги. Пропало около <цифра отсутствует> человек и два пулемёта. Пулемётчики вместе с взводным (или вахмистром) Потаповым сами предались красным.
В общем, разгром полный, и теперь в Аджимушкае под землёй идёт ликование.
Свободное копирование
