Наконец мы поднялись на высоту нашего базового лагеря и смогли приступить к тому, ради чего проделали неблизкий путь из Москвы. Здесь мы узнали о тех драматических обстоятельствах, которые сопровождали победу наших альпинистов.
Ребятам пришлось идти к вершине в тяжелейших условиях: в том году с погодой творилось что-то неладное. Восхождение планировалось проводить в предмуссонный период, наиболее благоприятный для этого. А тут как назло почти ежедневно шел снег, дули ветры, стояли морозы. Это внизу, на высоте базового лагеря. А наверху, на пути к вершине было намного сложнее.
22 марта команда начала подъем, создавая по пути промежуточные лагеря - на высоте 6500 метров, потом 7350 метров и далее, все выше и выше. Группа в два-три человека шла вверх, создавала очередной лагерь и возвращалась в предыдущий. Этот поэтапный подъем для создания промежуточных лагерей имел целью еще и акклиматизацию альпинистов к большим высотам. В такие походы вверх-вниз ходил и Эдуард Мысловский. Но ему по медицинским рекомендациям можно было делать это до высоты примерно третьего лагеря. Четвертый же лагерь был устроен на высоте 8000 метров, а пятый, который было поручено создать им с Владимиром Балыбердиным, был еще на 500 метров выше.
Те, кто выстроил этот график организации промежуточных лагерей, сами альпинисты-профессионалы, прекрасно понимали, что та группа, которая пойдет создавать последний перед вершиной лагерь, и будет первой штурмовой. Потому что, организовав лагерь на высоте 8500 метров, когда до вершины остается чуть больше трехсот метров, возвращаться вниз не имеет смысла. На это и был расчет.
Когда Мысловский и Балыбердин шли организовывать пятый лагерь, Эдика, видимо, уже уставшего, в какой-то момент перевернуло вверх ногами - тяжелый рюкзак перевесил его. Из рюкзака выпал кислородный баллон. Вернувшись в нормальное положение, он продолжил подъем к месту, где они должны были создать последний лагерь.
Свободное копирование
