Утром 27 марта нас посетил первый посланец суши. Забравшись на мостик, я увидел, что Карло фотографирует дивную тропическую птичку с длинным тонким носом и красивым гребешком-хохолком.
Утром же я наблюдал пиршество крабиков. На лодке их было множество, они совсем маленькие, 4-5 сантиметров в диаметре, очень шустрые и любопытные. Днем они обычно грелись на солнышке, выползали на палубу или сидели на борту. Двое жили на корме. Я прозвал их Федя и Маша, они были трогательно дружны и всегда вместе. За ночь на борт залетело не меньше десятка рыбок, и крабики с аппетитом их ели.
В хижину влетел Норман. Он совершал омовение и натолкнулся на что-то вроде медузы, и это "что-то" обстрекало его. Протер его нашатырем, заодно поврачевал и руки Рашада, который опять плавал у бортов и привязывал брезент. Ладони его были сплошь изрезаны. Обработал их спиртом и пластизолем, замечательным спреем, застывающим бактерицидной пленкой.
Тору стоял у борта и вглядывался.
- Не кажется ли тебе, что видна земля? - спросил он.
Я всмотрелся - да, земля. Это же подтвердил с мостика Норрис:
- Ура, Тору увидел землю!
- Не просто землю, - уточнил я. - Тору увидел Африку.
- Ха-ха! - не поверил Норрис. - Это не Африка, это Аравия.
Однако взяв азимут, мы убедились: исторический момент настал. 28 марта 1978 года в 12.40 "Тигрис" достиг берегов Африки. Вскоре мы увидели и соседнюю Аравию. И пролив между двумя материками. Теперь уже до Джибути было рукой подать...
Услышали шум мотора. С правого борта очень низко и на большой скорости приближался самолет. Он прошел бреющим полетом над самой мачтой. Лодка мгновенно стала похожей на муравейник - все бросились за камерами. Тур кричал: "Снимайте незаметно!" Самолет был военным, противолодочным разведчиком, с французскими опознавательными знаками. Он трижды облетел нас и скрылся в направлении Джибути.
Прострекотал вертолет, военный, американский, за ним - другой, французский, тоже военный. Выскочил из-за горизонта "Мираж", спикировал на "Тигрис" и буквально с трехсот метров взмыл свечой. Норман, бывший летчик с "Каталины", аплодировал: "Великолепно! Браво, пилот!"
Но мы не испытывали особой радости. Мы входили в зону, где выглядели так же неуместно, как скрипучая телега на военном параде. В Сомали переворот, в Эфиопии - революция. Конкретной политической обстановки мы, конечно, не знали. Знали только, что, несмотря на ее напряженность, нам надо где-то пристать.
В Народно-Демократический Йемен мы могли идти хоть сейчас, но Аден уже остался в стороне. Аравия не годилась - для завершения путешествия требовалась Африка. Значит, в соответствии с планом, - Джибути. Во всяком случае - как промежуточная остановка, на которой мы смогли бы оглядеться и что-то решить.
Под крупным дождем втягивались в заливчик Таджура (на карте Аденского залива он как щербинка). Слева вдали сияло зарево Джибути, справа - фонари города Обок. Они виднелись ближе, чем полагалось, - зюйд-ост, пусть и слабый, явно прижимал нас к противоположной обочине.
Неуютно было в этой дождливой ночи, среди проблесков, мерцаний и перемигиваний, между многих огней, на пороге чужого дома. Скользнули мимо тенями эсминцы, один, второй, третий, не обратив на штатскую букашку ни малейшего внимания.
Свободное копирование
