Посещение Омана было запланировано Хейердалом с самого начала. Цель знакомство с памятниками древней арабской культуры. Археологические раскопки подтверждали: в древности, в третьем тысячелетии до новой эры и чуть позже, Оман являлся частью региона Макан, объединявшего Аравийский полуостров и долину Инда. Расположенный на ключевых позициях африкано-азиатских торговых связей, Оман торговал с шумерами и их индийскими партнерами, посредничал, перевозил и поставлял лес, медь, диорит.
Легендарные медные рудники Макана - о них масса упоминаний в шумерских документах - были почти наверняка в Омане. Мог ли Тур, готовя экспедицию, забыть про Оман? А тут еще наши уключины нуждались в срочном ремонте. Так что надо было идти к Маскату, в Оман.
4 января вскоре после обеда нас нагнал большой полицейский катер. Подошел близко и сопровождал минут пять, а потом ни с того ни с сего ударил нас носом. Перекладины затрещали, мы с проклятиями выскочили из хижин, стали отталкивать невежливую посудину и оттолкнули с трудом. Мы так и не поняли, чего им от нас было надо. Наверное, рулевой бросил штурвал от изумления, завидев в родных территориальных водах плавучий стог сена.
Хорошо, что мы и были стогом сена. Это нас и спасло, а то бы наверняка получили пробоину. Полисмены удалились. Да, негостеприимно встречал нас Оман. Он вообще был не расположен нас встречать.
Несколько раз Норман по рации запрашивал разрешения на заход "Тигриса" в порт. И каждый раз не было ни "да", ни "нет". Явно это все было неспроста.
Норман вновь вышел в эфир. Ему ответили наконец членораздельно: вопрос прорабатывается и решится завтра утром. И тогда я был вынужден поговорить с Туром напрямик. Сказал ему, что, видимо, из-за моего присутствия на борту планы экспедиции под угрозой и надо искать выход. Хватит дипломатических умолчаний. Тур, к моему удовольствию, и не собирался отмалчиваться. Я не застал его врасплох. Он ждал разговора и внутренне к нему готовился.
- Обсудим ситуацию спокойно. Самое худшее, что нам грозит, это запрещение лично тебе, Юрий, сходить на сушу. На борту же ты экстерриториален и защищен флагом ООН, а на берегу - увы. Давай думать, что делать.
- Известно - что. Надуем спасательный плот, вы меня отбуксируете в море за трехмильную зону. Там я и поживу на свободе, пока вы ознакомитесь с памятниками древней арабской культуры.
- Это бы можно, - задумался Тур. - Но там глубины около шестидесяти метров. Как стать на якорь? И кто гарантирует, что тебя не протаранит какой-нибудь корабль?.. - Заведомо ироническое предложение он рассматривал всерьез.
Мы взглянули в глаза - он мне, я ему - и расхохотались. Оба разыграли друг друга, причем он меня куда тоньше.
Через некоторое время я услышал, что Норман начинает очередной сеанс связи. Почему-то его голос доносился не из хижины, и я подумал - наверное, вытащил аппаратуру на палубу, так как вечерело и внутри кубрика было темновато. Голос Нормана звучал чрезвычайно отчетливо: "Итак, вы говорите, что сложность в русском члене экипажа?"
Ну вот и наступила полная ясность.
- Слышишь, Тур? - Тур был поблизости. - Определилось. Решай, капитан! Он ухмыльнулся:
- А ты пойди и посмотри, что они там делают.
Перед входом в хижину в наушниках, с микрофоном в руках расположился Норман. На него уставилась стеклянным глазом кинокамера Норриса. В общем, происходила обыкновенная съемочная показуха: Норман изображал радиоконтакт и болтал, что в голову взбредет, а Норрис его снимал.
Мне стало одновременно и обидно - нашли о чем трепаться, и радостно не пришло еще время переселяться на спасательный плот.
Как бы то ни было, положение мое оставалось щекотливым...
Не спалось. Включил приемник, настроился на московскую волну, и во владениях Его Султанского Величества вполголоса зазвучал наш "Маяк".
Весь следующий день прождали разрешения на визит в порт. Бумагу должен был подписать собственноручно султан, а Его Величеству было не до нас. У него был высокий гость из Сомали и неприятности на границе с Народно-Демократическим Йеменом. Поэтому получить пропуск для гражданина социалистической страны было особенно затруднительно.
В сумерках наконец пришла долгожданная весть: повелением султана нам было разрешено пришвартоваться у пирса, а также сходить на сушу, с семи утра до семи вечера.
Явился все тот же катер, привязался с правого борта и потащил нас к пирсу. И долго не мог выбрать, куда тащить. А когда выбрал, то на радостях так разогнался, что мы со всего маха ткнулись в бетон боком и кормой. Поперечина заскрежетала и сместилась вправо. Тур негодовал, полиция улыбалась...
Поздно вечером, когда мы ужинали на норвежском корабле "Тур-1", представитель опекавшей нас "Галф-компани" Лейв Торвелл сказал, что я, по-видимому, первый коммунист, который сошел на берег Омана не в кандалах. "И все еще живой", - в тон ему добавил я...
Свободное копирование
