Увлечение Омаром Хайямом имело и забавные последствия — Яша много работал над переводами персидской классики. Поэзия Хайяма была для него школой, а особенно — блестящие переводы Тхоржевского. Но, как это часто бывает в среде талантливой молодежи, появились шутки, хохмы, пародии. Кроме занятий переводами, Яша подрабатывал литературной консультацией в издательстве «Молодая гвардия» — отвечал на «самотёк» — бич всех редакций и издательств. Впоследствии и я занималась тем же в этом издательстве. И однажды он получил письмо, где его фамилия была забавно искажена — его назвали «товарищем Пейфаусом». И тогда появился цикл «руфайятов» (производное от моего имени) Омара Пейфауса. Я не помню всех перлов этой шуточной поэтической коллекции, но один время все же сохранило в памяти:
Ты просишь света — получаешь тьму.
Но отчего ж темно в твоем дому?
Что, если б вовсе не было Могэса?
Известно только Богу одному...
Именно в доме Риммы и Яши я впервые увидела Ярослава Смелякова и познакомилась с ним — это тоже было открытием поэзии. Но о Ярославе нельзя рассказывать кстати и между прочим — слишком крупное он был явление и как поэт, и как личность. О нем тоже в другом месте, в свой черед...
Яшины стихи запомнились всего несколькими строчками, но и они свидетельствуют, каким талантливым поэтом он был:
...и Крымский мост, похожий на прыжок
взлетающего ласточкой спортсмена...
...Хорошо нам живется иль худо,
не разучимся мы никогда
удивляться пришедшим «оттуда»
и бояться ушедших «туда»...
Это из стихотворения, написанного к рождению сына Мити.
Здесь, в синей комнате, в ночь на 1940-й год провожали добровольцев на финскую войну, и глуховатым баритоном Яша читал посвященные друзьям стихи:
Вдоль тахты и стульев тесно сдвинут
письменный с обеденным столом.
Веселясь, грустя наполовину
тихо мы вино в стаканы льем.
А в углу грустят на ветке длинной
легкие стеклянные шары,
хрупкая игрушка-балерина,
стеарин, потекший от жары.
Пусть тому, кто с ветки снял на память
тоненькую девочку с мячом,
на привале другом будет память
и мороз финляндский нипочем...
...Однажды я прочла в «Литературной газете», не помню уже, в чьем материале — то ли Льва Озерова, то ли Льва Ошанина, несколько добрых слов о Якове Кейхаузе, начинавшем тогда перед войной славную и трудную работу по переводу тюркской классики. Если бы он дожил до наших дней, то наверняка имя его заняло бы достойное место в когорте таких замечательных переводчиков, как С. Липкин, А. Тарковский, В. Левик... Мне здорово повезло, что взрослая моя, послешкольная юность началась в этом добром теплом доме друзей — Риммы и Яши...
Свободное копирование
