В голове моей набиралось все больше разных фантазий. Пропись говорит: "Праздность -- плохой советчик". Я не делала ничего, по целым дням была одна и предоставлена сама себе, так что могла выбирать какие угодно развлечения. Отца никогда не было дома, Володя усиленно занимался в университете, дети были малы... Я нашла себе общество: в саду нашего дома играли трое детей содержателя цирка Сур -- два мальчика и девочка моих лет. Они уже "работали" -- хорошенькая Ольга в газовых юбочках вольтижировала, стоя на лошади, я видела ее в цирке и преисполнилась зависти к ним. К тому же я в то время проглотила "Братья Земганно", роман Гонкуров из цирковой жизни, и вот я решила, что мое призвание -- цирк. Как раз тогда за городом устраивалось что-то вроде ярмарки, цирк разбил свою палатку за крепостными валами, и, когда дети предложили мне отправиться с ними туда, -- я с восторгом согласилась. Решила, что так или иначе я "поступлю в цирк" и уйду из дома -- вроде того как в шесть лет собиралась. Я ушла, объявив только бонне детей, что я ухожу совсем и буду жить в цирке. Нам, детям, представлялось все очень просто...
На беду, как раз в этот день откуда-то из поездки вернулся неожиданно, как всегда, папа. Он осведомился обо мне и получил сведения от бонны. Когда он попробовал распечь домашних за то, что меня отпустили, ему возразили, что я всегда хожу куда хочу без спросу и что запретить мне может только он один. Отец увидал, что "в Дании не все благополучно"... Помню, как сейчас: на шоссе, ведущем к ярмарке, показалась коляска, и в ней я увидела папу. Я погружена была в ярмарочные развлечения с маленькими Сур: мы пили какой-то подозрительный лимонад (был жаркий осенний день), ели пряники, катались на каруселях и собирались отправиться в цирковую палатку, где скоро должно было начаться представление. Вид отца смутил меня. Он вышел из коляски, подошел ко мне и сказал только: "Ну, поедем домой!" Суры присмирели, а я не посмела протестовать и покорно уселась в коляску. Первое время мы ехали молча. Я ждала выговора... Но папа тяжело вздохнул, повернулся ко мне и как-то грустно сказал:
-- Что же мне с тобой делать?
Я не ожидала такого тона, приготовилась к самозащите и поэтому -- застигнутая врасплох -- расплакалась. Потом стала объяснять отцу, как мне скучно, как мне "нечего делать", что я никому не нужна и никто меня не любит и скучно без мамы, и вылила ему свою душонку. Он слушал меня внимательно и время от времени вздыхал. Потом сказал: "Ну чего бы ты хотела?" Раз цирк не удался, то у меня был наготове другой план: я читала об институте, как там много девочек живут вместе, и учатся, и играют. Я сказала папе: "Отдай меня в институт!" Папа изумился: "Всегда все просят, чтобы их не отдавали в институт: неужели тебе дома так плохо?" Я молчала. Папа начал говорить, что неужели мне не жаль будет маленьких сестер? "Да, мне их будет жаль". -- "Ну вот что, -- сказал он, -- в институт я тебя не отдам, а отдам в гимназию -- и давно пора было это сделать, да все некогда... А потом я тебя познакомлю с очень интересными людьми, и тебе больше не будет времени скучать".
Свободное копирование
