31 марта 1968 г. Воскресенье.
Последний день школьных каникул. Целый день – солнце. И целый день я с Надей.
В 12 часов были в чудо-мастерской академика В.А. Ватагина. Еще поднимаясь к нему на третий этаж, мы слышали живое постукивание киянки ваятеля…
Он сам открыл нам дверь. Его воскресный костюм был покрыт глухим фартуком в стружках. В тесноте прихожей 84-летний мастер помог раздеться Наденьке и, как всегда, ласково наклонил жилистыми руками ее покорную головку и поцеловал в лоб. Затем пропустил ее вперед и взял у меня большую папку с Надиными работами.
А она уже замерла у свежепахнущей высокой колоды клена в обхват, из которой на задних лапах начинал выступать бурый мохнатый мишка. Левее – полированная большая доска красного дерева, откуда, следя скупым и точным штрихам полукруглой стамески, намечался могучий бег Шерхана. Рядом – Маугли и Багира.
Пока Надя благоговейно осматривала пополнение мастерской за два последних месяца, Василий Алексеевич сел в старинное кресло, держа рисунки перед собой:
– Все прекрасно и правдиво, – сказал он мне, рассматривая зарисовки к «Войне и миру». – Какой Наполеон! Неожиданный… в отступлении?
Его замечания лаконичны, отрывисты:
– Новый Пушкин? И этот еще юный. И этот, благословляющий своих детей…
– У Нади люди, животные и обыкновенные предметы облекаются невыразимой поэзией…
– А какие веселые вольности! – он улыбается, глядя, как «Кентаврицы читают свиток, усевшись на землю». – Можно отложить этих чтиц-кентавриц? Ее дарование приносит радость зрителю любого возраста и культуры, радость сопричастности с увлечением творчеством. Не повторяет жизнь, а воссоздает ее. А что сказали в Музее Толстого? Напишите мне, пожалуйста, после встречи с ними.
В начале летних каникул – опять прошу вас к себе. Буду рад видеть Наденьку и ее новую папку. Приятно, что в письме Вы вспомнили о моем давнем подарке (Василий Алексеевич на своей книге «Изображение животного» написал: «Милой Надюше на память о нашем знакомстве: Дедушка Ватагин. 9 марта 1963 г. Желаю, жду и верю в твои большие успехи»).
А сейчас, Надя, – прими на память… – И он протянул ей сложенную вчетверо афишу своей выставки в Москве и Ленинграде, посвященную 60-летию его творческой деятельности. На ней, под фото, было уже написано: «Наде – в день пятилетия дружбы. 31 марта 1963 г. – 31 марта 1968 г. В. Ватагин».
Она приняла афишу, счастливо улыбаясь, и тут же подписала отложенный мастером рисунок «Кентаврицы-чтицы» – как свой благодарный, ответный дар.
Василий Алексеевич подошел к своей коленкоровой папке, раскрыл ее и предложил Наде выбрать на память любой рисунок. Она застеснялась. Тогда он сам стал откладывать и подписывать «Наде от В. Ватагина 68 г.»: «Сокровищница» (автолитография из серии «Маугли»), «Голова антилопы», «Белка из Африки», «Ежата».
Счастливый день!
Возвращаясь от Ватагина, мы поднялись к Манежу и Университету, чтобы через Кутафью и Троицкие ворота войти в Кремль! Солнце!
Надя – ликовала… Шла медленно и торжественно. Любовалась дворцами, соборами, Царь-пушкой, Царь-колоколом и бескрайней панорамой столицы.
– Пап, а помнишь – ты мне читал, как не раз с дядькой Никитой Козловым взбирался на колокольню Ивана Великого мальчик Пушкин?
– А можешь представить себе ужасный пожар Москвы 1812 года?
– А бои здесь в 1917 году?
Купив десяток оригинальных значков – «кремлевские башни», – мы вышли через огромные нарядные Спасские ворота на Красную площадь. Куранты били 4 часа.
Из дневника-памятки Нади. Март. 1968 г.
Читала: Е. Евтушенко. «Сборник стихов». Эдит Пиаф. «Автобиография». В. Аксенов. «Затоваренная бочкотара».
Посетила: Музей изобразительных искусств. КЮДИ. Выставка на Кузнецком. В. Попков. Выставка С.А. Чуйкова.
Кино: «Железный поток», «Обнаженная Маха» – типичный боевик. «Мужчина и женщина» – Анук Эме, Жан Луи Трантиньян.
Свободное копирование
